спрашиваю, – продолжала орать Роза.
– Я по делу, – сохранял спокойствие пижон.
– Пошёл вон со своей сектой!
– Я не из секты, женщина.
– Какая я тебе женщина! Ничего не покупаю, ничего не продаю. Двигай отсюда!
– Я по совету поселковых.
– Каких еще поселковых? – немного утихла ведьма.
– Мне бы расклад на бизнес, на карьеру там, на жизнь личную. С ней вообще беда.
Роза Алмазовна поправила косточки лифа на груди, наслюнявила палец и пригладила взъерошенные ото сна густые брови.
– А бабки есть?
– Есть, – помахал Вил своим портмоне перед носом колдуньи.
– А чего я тебя тут раньше не видела? – подозрительно прищурилась ведьма.
– Приезжий. В станицу за тридцать пятым километром собирался.
– А сюды как занесло?
– Шина лопнула, гвоздь на трассе подцепил. Чинят в автомастерской вашей.
– Так это Степаныч тебя пригнал?
– Нет, познакомился тут с дядькой. Клялся, что вы – гуру всех колдовских штучек.
– Правда, всё правда, – заулыбалась ведьма.
– Ой, у вас помада на зубах.
Алмазовна со скрипом вытерла с чёрных от кариеса резцов алую Руби Роуз, которую в начале восьмидесятых ей из Прибалтики привезла сестра. Подарок сей ведьма бережно хранила и использовала экономно: исключительно по праздникам и на магических приемах. К остаткам, лет двадцать спустя, примешала вазелина и еще долго наносила долгоиграющий презент на губы спичкой.
– Ну чего стоишь, проходи, раз приперся, – кинула на порог велюровые тапки в клетку ведьма.
– Да я босиком, – не без омерзения взглянул на потертые засаленные стельки Вил.
– Напяливай, полы холодные, а простатит тяжело лечится. Был у меня один клиент с простатитом, – уже из кухни продолжала Роза, – так я запарилась ему настойку из чеснока с мёдом заговаривать.
Пижон собрал волю в кулак, вздохнул и просунул свои стопы голубых кровей в убитые тапки, в которых побывало уже пол посёлка. Пренебрегать гостеприимством у колдуньи считалось опасным для жизни моветоном.
– Так а к врачу он почему не ходил, – на цыпочках прошёл в квартиру гость.
– К какому врачу?
– У вас поликлиники нет? – спросил Вил, присаживаясь на край дивана, обитого чем-то вроде трупа плюшевого медведя в желтую плешивую полоску.
– Есть. Там терапевтом Денисович трудится, ветеринар наш местный.
– Как ветеринар?
– Каком кверху! Ладошки покажи.
Пижон послушно повернул запястья так, чтобы ведьма разглядела линию жизни.
– Ух ты!
– Что там? – поинтересовался Вил.
– Работа сложная предстоит. Возле бус клади пятьсот, на блюдце тысячу.
– А это зачем?
– Подношение духам.
– Духам? Какие они у вас крохоборы.
Алмазовна упёрла руки в боки, сложила рубироузные губы обиженной трубочкой