я в открытое окно
Ушел от вин, горящих блестками,
Чтоб было мне не все равно,
Какое небо за березками;
Чтоб зацепил паук меня
Своей вечерней паутинкою,
Чтобы до завтрашнего дня
Я шел случайною тропинкою;
И чтоб успел я где-нибудь.
Перебиваемый лягушками.
О том, что я люблю, шепнуть
Вуали с золотыми мушками.
36. В санатории
«Как снега на горах прозрачна пелена;
Как медленно внизу туманы гасят дали;
Давайте руку мне… Дойдемте до окна…
Но тише: – я боюсь, что вы уже устали…
Не правда ль, хорошо сейчас лететь стрелой
На лыжах вниз, в овраг, и дальше, в лес лиловый?
Мне доктор говорил, что этою весной
Вы будете уже почти здоровы.
Теперь же надо ждать, и терпеливо ждать,
Подушку вышивать, просматривать журналы,
И главное, себе напрасно не внушать,
Что будто бы вам жить осталось слишком мало!»
…Как снега на горах прозрачна пелена!
Но медленно внизу туманы гасят дали,
И ночь придет. Совсем. Томительно темна
Для тех, которые, быть может, не устали.
Как свечи, догорит последний, тусклый час,
Уныло-долгий гонг напомнит об обеде,
Внизу зажгут огни, – и я уйду от вас
Печальной, маленькой в своем пушистом пледе.
Мне бесконечно жаль сплетенных этих рук,
Судьбою созданных для женственной печали,
Для осторожных встреч и медленных разлук, —
Которых никогда еще не целовали…
Проходят дни. Пройдут. Меня зовут дела.
И прежние края, и та, что мне писала, —
И тонкая рука, томительно бела,
Останется одна на складках одеяла.
А там – придет весна. В последний раз снега
Зажгутся, чтоб совсем погаснуть. Вы найдете,
Что ночь мучительно и тягостно долга,
Что не заснете вы, – и вы совсем заснете…
Уйдете в странный мир, чьи яркие врата
Вам были уж давно необъяснимо зримы,
Где светлых ангелов откроются уста
Для поцелуя тем, кто не были любимы.
37
Пусть мечтал я проститься с тобой
В желтой рамке осеннего сада; —
Мы простились в гостиной, зимой;
И я понял, вернувшись домой,
Что не надо молиться, – не надо!..
Пусть я думал, что фразы разлук
С бесконечною мукой дружны; —
Мы расстались так просто, мой друг!..
И я понял с улыбкою вдруг,
Что не нужно бояться, – не нужно…
Пусть я думал, что долгую грусть
Моя жажда забыть успокоит; —
Но я помню еще наизусть! —
Этот сон… И я понял, – и пусть! —
Что не стоит бороться, – не стоит!..
38. Последняя ночь Пьеро
Я медленно вошел в непроходимый лес.
Я путь обратный свой отметил ярким мелом.
Но, раньше чем найти волшебный мир чудес.
Вернулся