ивы, овсы, малину
Между пнями на солнцепеке,
Бархат полночи соловьиной,
Колокольчик голубоокий.
Знать, писалась непонапрасну!
Ведь досталось и нам немного
Чистой радости, ласки ясной —
Дорогого подарка Бога.
Ничего, что и жизнь, как птица,
Улетела, пропала где-то…
В самом сердце – ее страницы.
Перечтем же их! Вспомним лето!
1949
51
Снова ночь и снова сердце плачет,
И тихонько кто-то говорит:
– Милый! Это ничего не значит!
Пусть немного сердце поболит!
Посмотри: ведь для такой же боли,
Взмаха затупившейся косы,
И пшеница шелестела в поле
Золотом несжатой полосы.
Чтобы после корочкой хрустящей
Всех она порадовать могла,
Став еще душистее и слаще,
Чем она нескошенной была.
1949
52. Возвращенье
Смерть придет, так непременно надо.
Не страшись ее прикосновенья!
В ней не наказанье, в ней – награда,
Не исчезновенье, – возвращенье.
Разве ты не странником гонимым
Мерил жизнь, земного отпил горя?
Разве ты по родине любимой
Не скучал? – по той, за синим морем…
Вот уже и мягкий берег – старость.
Щебень больше ног твоих не ранит.
За тобой спешит по волнам парус!
Будь же весел, будь же счастлив, странник!
1948
53
Елочка с пятью свечами,
Без игрушек и сластей,
Робко льет скупое пламя
В нищей комнате моей.
Ах, не так же ль у порога
В мой заветный Вифлеем
Сам стою я перед Богом
Не украшенный ничем!
Только иглами сухими
Всех земных моих тревог,
Только свечками скупыми,
Что Он сам во мне зажег.
И мою пуская душу
В путь, намеченный едва,
Сам же скоро и потушит, —
До другого Рождества!
1947
54
Мой дорогой! Меня жалеть
И утешать меня – не надо!
Поверь: мне так легко стареть!
И сердце словно даже радо.
Все стало нынче для меня
Совсем по-новому понятно.
Как будто от заката дня
Я к утру повернул обратно.
И снова солнце на восток
Струит свой путь благословенный.
И тленьем тронутый цветок
Вновь распускается, нетленный.
И мне опять идти легко.
И в сердце – светлое волненье.
И вот совсем недалеко.
Уже не сон, а пробужденье
1949
55. След жизни
Люблю читать на первом снеге
Скупые заячьи следы.
Смотри: здесь был он на ночлеге,
Тут уходил он от беды,
Там он сидел, прижавши уши,
Водя усами на ветру,
А здесь неторопливо