хатой,
Луною выбеленной и
Подсолнухами полосатой!
Их было не перекричать!
Но, неуверенно вначале,
Еще пугаясь все сказать,
Мы их с тобой… перешептали.
Как было хорошо прильнуть
Губами к маленькому уху!
С собой мы взяли в дальний путь
Ту немудреную науку.
И с той поры она для нас
Защитой стала неизменной:
Таким же шепотом сейчас
Мы заглушаєм шум вселенной.
1958
185
Ты была в моей судьбе
Самою хорошею.
И любовь моя к тебе
Стала легкой ношею.
Сколько тропок и дорог
Нами здесь исхожено!
Только скука в узелок
Не была положена.
И на пнях среди зимы
Было много сижено.
Без того, чтоб были мы
Стужею обижены.
Сапожки совместных дней
Нами не изношены.
Ты была в судьбе моей
Самою хорошею!
1958
186. Ангелу-хранителю
С детских лет ты был всегда со мною:
В первой женской бережной руке.
В первой половице под ногою.
В первом солнце на моем виске.
А потом ты шел со мною рядом.
Баловал парижскою весной.
Римским утром, андалузским садом —
И по-русски говорил со мной.
Я тогда не знал тебя. Я думал:
Это я с тобою говорю.
Слишком много радости и шума
Заглушало молодость мою.
Но теперь, когда так тихо стало
И вокруг меня и надо мной,
Разгадал я голос, что, бывало,
Принимал я второпях за свой.
И теперь я знаю: если все же
Был хоть чем-то в жизни я хорош,
И была на истину похожа
Иногда моя земная ложь;
Если женщин целовал, не раня,
И колосья трогал, не губя, —
Это только след твоих касаний,
Это все – тобой и от тебя.
И всего мудрей, всегда и снова,
От рассвета до заката дня,
Было то, что ты меня, дурного,
Уберег от самого меня.
1957
187
Какая-то радость (но кто же
Из смертных ее назовет?)
Нам все-таки сердце тревожит
И жизнь разлюбить не дает.
Откуда она сохранилась.
Свой луч затаила во мгле.
Последняя чистая милость
На нашей недоброй земле?
Созвездья ль в нее уронили
Свою потаенную пыль?
Пыльца ли в ней утренних лилий
С утраченной райской тропы?
И мы с безымянного детства
Своей неизбывной земли
Того золотого наследства
Истратить еще не смогли.
1958
188
Не камешком в мозаиках Равенны.
Не багрецом на фресках Ватикана —
Была я лишь клочком веселой пены
На голубых просторах океана.
Но