вот от всех, казалось бы нетленных,
Сверканий клятв и содроганий битв
Останется, быть может, во вселенной
Лишь этот всплеск ямбических молитв,
Прикосновение к истлевшей лире,
В котором лучшее о лучшем в мире.
1957
190
Как много есть прекрасного на свете:
Крыло орла, девическая грудь.
Кленовый лист, Риальто на рассвете,
Раздолье Волги, ландыш, млечный путь…
И вот еще: прыжок бегущей лани,
Глаза ребенка, парус на волне…
Ты видишь сам: не сосчитать названий,
Не перечислить ни тебе ни мне.
И все-таки не легче ль жить на свете,
Когда ты знаешь, что везде кругом
Есть волны, клены, девушки и дети
И даже просто чей-то сад и дом?
Ты говоришь: все это преходяще!
И ты неправ! Ведь будущей весной
Опять прыжок в зазеленевшей чаще,
Опять подснежник свежий под ногой!
Наш мир в бреду. Он шепчет заклинанья,
Он душит все, чем жизнь еще права,
Но в мире нет разрушенного зданья,
В котором бы не проросла трава.
1958
191
Возьми в ладонь свою планету,
Свою привычную звезду,
И молви:
Я предвидел это.
Мы расстаемся. Я уйду.
Но что-то с неуемной силой
(Ее и смерть не победит)
Меня с тобой соединило
И никогда не разлучит.
Твои тяжелые прибои
Мне солью пропитали рот.
И шрам, оставленный тобою.
В моей душе не заживет.
Ты будешь ждать меня. Веками
Ты будешь для меня хранить
Свое немеркнущее пламя.
Свою нервущуюся нить.
И я вернусь. Вот в этой точке
Вот этого материка
Восстану в новой оболочке.
Непредрешаемой пока.
Взгляну… И словно в сновиденьи
Предстанет мир передо мной.
Уже в лучах преображенья,
Уже иной, совсем иной.
И, верно, вовсе и не словом
В том неожиданном краю,
А чем-то несказанно новым
Свои я песни допою.
Ведь для того и бред, и муки,
И судорога этих строк,
Чтоб дольний мир земные звуки
В небесный замысел облек.
1957
192
Подснежник узкой льдинкою в горсти.
Как та, через которую прошел он.
Еще он весь морозной тайны полон.
Морозной тайны своего пути.
И пальцы холодя прикосновеньем.
Мне греет сердце медленный цветок.
Который лишь терпеньем превозмог
Всю невозможность своего рожденья.
1956
193
Вчерашней ветки повторенье
В моем распахнутом окне.
Но все иное: все – цветенье.
Все – солнечных лучей биенье
В сиреневой голубизне!
Не так ли ночь и мне поможет
Себя