с внешней стороны рва и не очень убедительно потребовал препроводить себя к кошевому атаману.
Военная баталия, вопреки всякого рода кривотолкам, окончилась мирным путём. Молоденькое солнышко уверенно отрывалось на востоке от макушек вековых деревьев, когда капитан Листьев привёл своих разведчиков к уже знакомому колодезю. Лёвушкин одолжил ведро у подошедшей к колодезю сухой казачки. При помощи скрипучего журавля поднял из глубокого выложенного камнем горла колодезя полное ведро воды. Разведчики с удовольствием утолили жажду. Затем, выстроившись в шеренгу по одному, быстро наполнили ведром смастерённое из единого камня корыто и с задорными криками да детскими шалостями принялись плескаться в нём, словно утки. Казачка подняла из колодезя ведро воды и заботливо предложила слить воду на руки сиротливо стоящему в стороне военному. Листьев от своевременного предложения отказываться не стал. Охотно освободился от амуниции. Стянул через голову ещё не успевшую просохнуть от пота рубаху. Студеная вода несла молодому жилистому телу чудотворную бодрость, хорошо смывала вместе с липким потом раздражение от укусов мошкары и крапивы. Словоохотливая казачка, умело смешивая украинскую мову с русской речью, не забывая исправно сливать воду из ведра в подставляемые пригоршни рук русского солдата, ни на секунду не умолкая, достаточно полно освещала все новости последнего времени. Занятый купанием, капитан в суть селянских новостей глубоко не вникал, но из уважения к рассказчице время от времени разгибался, энергично растирая воду на волосатой груди, утвердительно кивал головой, простодушно в знак благодарности улыбался.
– Молодец, Олеся, всё обо всех успела рассказать, как та сорока. Шустрая ты, как я посмотрю, за тобой нам, молодым, не угнаться. Только, наверное, забыла поведать пану военному, что твой Осип на Дунай под крыло к турецкому султану сбежал, – спокойно произнёс сзади женский голос.
От неожиданности Листьев непроизвольно сжался. Олеся запнулась на полуслове. Капитан медленно развернул голову. Когда повстречался глазами с миловидным лицом тридцатилетней хохлушки, сердце его быстро забилось в груди. Стройная селянка, ловко управляясь сильными руками с колодезным журавлём, легко и быстро наполнила до самых краёв воду в свои вёдра. Управившись с работой, с вызовом глянула на притихшую Олесю. Та, задетая за живое, понимая своим бабьим сердцем смутное время, при представителях власти благоразумно помалкивала. Так и не дождавшись ответа, милая хохлушка высвободила из-под платка тугую русую косу. Перебросила её из-за спины на пышную грудь. Заученными движениями пальцев неспешно принялась сплетать её распушившийся кончик. Используя своё неотразимое оружие, улыбалась до ямочек на румяных щеках, черными, как смоль, глазами пытливо оценивала кротко притихших солдат. Долго смущать взглядом неотразимой чаровницы растерявшихся русских парней не стала.