офицера, а когда налюбовался военной выправкой красавца, простецки поинтересовался:
– Кто таков?
– От его превосходительства генерала Суворова, Ваша Светлость, капитан Листьев с донесением, – отчеканил ничуть не смутившийся при виде большого начальства щеголеватый офицер. Достал спрятанный на груди пакет и уверенно протянул его адресату. Видно было со стороны, что суворовская депеша весьма заинтересовала Светлейшего князя. Потемкин тут же сделал решительный шаг в сторону своего кабинета, но вдруг остановился. Покрутил головой, ища в разноликой толпе народа в приёмной своего верного секретаря. Последний, приметя застывший вопрос на лице хозяина канцелярии, сам поспешил к нему навстречу.
– Ты здесь быстренько со всеми, Василий Степанович, разберись. Ни к чему нам по пустякам людей задерживать, – с заботой о собравшихся распорядился Потёмкин. Повернувшись и указывая пальцем на замершего по стойке смирно до особого распоряжения капитана, добавил: – Этого секунд-майора в мою гвардию, Василий Степанович, определи и проследи, чтобы он к своему Суворову на кордон не сбежал.
Должность офицера для поручений у самого Суворова капитан Листьев считал подарком судьбы, но только что произошедшее выглядело чудом. Не теряя самообладания, обескураженный избытком чувств, глядя в полные зависти глаза вытянувшегося в струнку как на параде морского офицера, новоиспечённый майор благодарно отчеканил:
– Служу Царю и Отечеству!
– Хорошо служишь, одобряю, – согласился со словами офицера довольный своим неожиданным решением Потёмкин и тут же добавил: – Только теперь мне верой и правдой послужить придётся. Через полчаса вели мою карету к непарадному крыльцу подать, – дружески попросил Попова Светлейший князь, а секунд-майору Листьеву строго приказал: – Жди меня возле неё, сопровождать будешь!
И, более не задерживаясь, скрылся за дверями своего кабинета.
Славный день победы над Мустафой праздновали по-русски широко и с размахом. Пышные страсти скоро улеглись, но к великому сожалению, число послевоенных калек на улицах северной столицы не убавилось. За ужасные увечья им щедро подавали, и они без всякой меры возливали на чудом теплящуюся в их жалких мощах жизнь. До умопомрачения веселились в бесконечном празднике, начисто спуская добропорядочную милостыню на треклятое вино, горьким похмельем понимая, что предстоящие лютые морозы нынешней зимы многим из них пережить уже не удастся.
Первый месяц осени в устье Невы выдался сухой и жаркий. В душных дворцовых стенах без всякой надобности уставшей от духоты Императрице сидеть не хотелось. После долгожданного кратковременного дождика духота отступала. Безудержно тянуло в тёмные прохладные аллеи парка за целительной бодростью. Избрав для себя верным поводырём Нарышкина, шурша дорогим платьем по выложенной цветной мозаикой