встать.
С помощью Чарли я поднялся. Ноги будто подменили ходулями. Побродив немного по стоянке, я умял полноценный завтрак: бекон, кофе, лепешки. Немного тошнило, но пища-таки осталась в желудке. Решив, что здоровье позволяет продолжить путь, я взобрался в седло, и мы с братцем проехали в спокойном темпе часов пять. Всю дорогу Чарли спрашивал, как мое самочувствие, и всякий раз приходилось выдумывать достойный ответ. На самом деле я понятия не имел, как себя чувствую. И если уж совсем по правде, то чувствовал я себя словно не в своем теле. То ли из-за яда, то ли из-за поспешного излечения.
Ночь прошла в лихорадке и спазмах, а наутро Чарли, едва взглянув мне в лицо и успев еще пожелать доброго дня, завопил благим матом. Я спросил, в чем дело, и он вместо ответа поднес оловянное блюдце на манер зеркала.
– Что не так? – спросил я.
– Ты на голову свою посмотри, дружище.
Привстав на каблуках, Чарли присвистнул.
Левая половина моего лица – от темечка до шеи – чудовищно разбухла. Ближе к плечу опухоль сужалась, левый глаз напоминал слегка приоткрытую щелку. Чарли же, успокоившись, принялся, по обыкновению, шутить: сказал, что я похож на помесь человека с собакой, и бросил мне палку. Беги, мол, за ней.
Ощупав изнутри рот языком, я понял, что источник опухоли – зубы и десны. Потрогав пальцем нижнюю челюсть, я взвыл от боли – та пронзила меня от макушки до пят и волной прокатилась обратно.
– У тебя в щеке, поди, галлон крови плещется, – предположил Чарли.
– Ты откуда врача привозил? Айда к нему, пусть режет.
Чарли покачал головой.
– Лучше к нему на прием не ходить. В прошлый раз мы не сошлись в цене. Моему визиту доктор обрадуется, спору нет, а вот лечить тебя снова не станет. Напоследок он сказал, что в нескольких милях к югу есть другое поселение. Туда нам и дорога. Если ты, конечно, осилишь.
– Выбирать не приходится.
– Как всегда в жизни, братец.
Даже по ровному, плотному склону поросшего деревьями холма мы спускались медленно.
Я ощущал непонятную радость, словно участвовал в каком-то аттракционе, ровно до тех пор, пока Жбан не оступился. Лязгнув челюстью, я взвизгнул от боли и тут же рассмеялся над самим собой. Чтобы зубы не так больно щелкали друг о друга, я подложил прослойку из табака. Рот сей же миг наполнился густой коричневой слюной, сплюнуть которую не было сил. Поэтому я просто подался вперед, сливая через неплотно сжатые губы бурую жидкость прямо на шею Жбану.
Зарядил небольшой снегопад; хлопья приятно холодили лицо.
Чарли объехал меня кругом, жадно пялясь на опухоль.
– Даже из-за спины видать, – заметил он. – Скальп и тот вздулся, похож на волосатый шар.
Объехав стороной город, в котором Чарли нашел злополучного доктора, мы через несколько миль увидели следующий – безымянную дыру протяженностью в четверть мили, где жила едва ли сотня человек. Однако с дантистом повезло: мы нашли его почти сразу. Сидя на крылечке своей лавки, доктор по фамилии Уоттс мирно попыхивал трубкой.
Завидев