как думал Питер, его собственные руки станут такими – грубыми, сильными, мужскими. Он тоже начнёт работать на огороде, рубить лес, сколачивать предметы мебели, заведёт семью и детей, а у его сына, конечно же, будет собака. Он размышлял над этим, пока нёс огромную, до самого его подбородка, корзину с репой и луком. Каким-то неведомым чутьём он предугадал камень на своём пути и предусмотрительно его обошёл, заранее зная, что было бы дальше, споткнись он и рассыпь овощи. Может, это не чутьё вовсе, а Айдан своим разборчивым тявканьем предупредил друга, и Питер, сам того не заметив, внял его предупреждению?
Вдвоём с матерью они снесли всё купленное в прежде пустующую кладовую. В этом просторном помещении Питер, оглядев каждый тёмный угол, приметил несколько щелей, похожих на те, что оставляли после себя мыши. Он никому не сказал об этом, а ночью, едва все заснули, взял отцовские гвозди и молоток, собрал во дворе обрезки досок и принялся заколачивать отверстия.
«Пусть отец отдохнёт, он и так много работает», – думал Питер, стуча молотком так, что никому в доме уж точно было не до отдыха.
Наутро отец сказал, что ему нужно научиться выбирать правильное время для игр и что по ночам дети, как, впрочем, и все люди вообще, должны спать. И Питеру стало так грустно и обидно, что он вернулся в комнату, зарылся носом в подушку и беззвучно рыдал. Один только Айдан обратил на это внимание и, вспрыгнув на кровать, принялся тереться холодным носом о его щёку. Но маленького мальчика расстроило не только то, что его труд не оценили по достоинству, но и то, что оценивать было как-то и нечего – он до кровяных подтёков отбил себе два пальца, посадил полдюжины заноз, погнул десяток гвоздей, которые припрятал в карманах своих брюк, а рано утром, пока все ещё спали, надёжно закопал в лесу, но щели так и не забил. Стыдясь неудачи и детским умом понимая, что со своим решением молчать только он один будет нести ответственность за каждый съеденный грызунами корнеплод, Питер нашёл хворостину попрочнее и стал дежурить у кладовой по ночам. Он выбирался из-под одеяла в самые спокойные часы сумерек, здраво рассудив, что именно в такое время свои носы решатся показать мыши, садился на корточки у двери. Так он каждое своё дежурство проводил у кладовой по несколько часов, стараясь даже не дышать, и сжимал хворостину с крепким намерением покарать вредителей. Но как в первую ночь, так и во все последующие он не приметил ни одной мыши. И всё же Питер верил, что стоит ему пропустить хотя бы одну свою смену, как грызуны тут же налетят всем скопом и оставят его семью совсем без еды.
Мыши так и не показались, но совсем без пользы ночные дежурства не прошли, потому как ровно неделю спустя мальчик сделал для себя удивительное открытие, случайно заметив отца, вставшего посреди ночи. Тот, совсем голый, прошёл мимо кладовой и, не заметив Питера, встал у окна. Он замер там, вглядываясь в ночь и будто бы пытаясь что-то увидеть. Питер дождался, пока отец уйдёт, и, внемля своему детскому любопытству, также встал у окна. Он поначалу подумал,