пожала плечами.
– Извините, стала свидетелем разговора между вами и вашим компаньоном… Если не возражаете, попробую предположить. Согласно вашей статье, нечто вроде электромагнитного поля активизируется в мозгу исполнителя во время прилива вдохновения. Видимо, вам удалось замерить это поле. И, вспомнив легенду об Орфее, делаем вывод, что Орфы – это гении, обладающие или в полной мере использующие это поле. Я права?
– В целом да. Я использовал миф, назвал единицу замера Эвро. И да, некоторое количество людей обладает высоким эвропотенциалом…
Голицын улыбался, но напряжение из взгляда не уходило. Наверное, не стоило так наседать. И Соня ответила максимально доверчивой улыбкой, показав ямочки на щеках, которые, согласно прочитанной в дамском журнале статье, способны деморализовать мужчин.
– Простите, у меня хорошая память, но с анализом беда. Поэтому так нужны ваши объяснения… Так вот, Орфы… Они ведь, наверное, все люди известные?
– Скорее наоборот. Слава и признание достаются упорным и пробивным, либо обладающим талантом продать себя подороже. А Орфы либо слишком мягки, либо слишком неуживчивы, поэтому их потенциал остается незамеченным широкой публикой. Но любой слушатель отметит чувство подлинности и силы воздействия от плодов их творческой деятельности.
– Гении, но не признанные? Но как же вы их находите?
Голицын в процессе разговора стал разматывать провода, которые оставил его несговорчивый компаньон.
– С этим главная проблема. Но если такой человек попал в поле зрения, я могу его замерить….
– А я могу попробовать? Или это… опасно?
Оставив провода, Голицын взглянул на Соню. Разумеется, он по-прежнему ее подозревает. И Соня снова заулыбалась.
– Знаете, когда речь идет о чем-то, что нельзя потрогать, но при этом оно оказывает влияние на организм, волей-неволей начинаешь беспокоиться. Согласитесь, если бы мадам Кюри с самого начала знала о возможных последствиях… Но ведь ваши исследования не настолько рискованны, правда? По крайней мере, здесь нет радиации?
Помолчав, Голицын тряхнул головой.
– Хорошо. Давайте попробуем…
Та самая комната, из которой Соня слышала спор, по размерам была куда меньше основной аудитории, но с очень высоким потолком, что делало ее похожей на колодец.
Посреди, занимая пространство почти целиком, располагалось сооружение высотой около трех метров. Чем-то оно напомнило Соне пасть гигантской рыбы. Натянутая частая сетка струн сочеталась с молочно-белыми ромбами, покрывающими конструкцию наподобие чешуи.
– Это и есть ваш эврометр?
– Скорей, его логическое продолжение…
Голицын внес уже распутанные провода и шлем.
– Раз эвропотенциал можно замерить, значит, можно попробовать его усилить, подобно тому, как рупор усиливает звук голоса. И возможно, одаренный человек, постоянно работающий в Эвридике, сможет усилить свои способности до гениальности…
– Вы назвали ее Эвридикой? Как мило… Значит, по-вашему, возлюбленная Орфея – машина?
– Скорей