никаких эксцессов не будет и спать можно спокойно. Если бы в России при царе придерживались этого святого правила, никаких революций не понадобилось бы.
– Это у вас там, на Западе, нормальная конкуренция между особями. А тут Россия. Не забыл еще, откуда ты родом? Нам ихнюю демократию ни к заднице, ни к переднице не прилепишь. Когда все держишь в своем кулаке, тогда и порядок, – все с той же ухмылкой гнул свою линию Осевкин. – У меня, Арончик, никто не рыпается. Пусть кто-нибудь только попробует – в бараний рог скручу. Кто им работу дает? Осевкин! Без меня они все бы здесь, в этом паршивом городишке, передохли с голодухи. Башмаки мои лизать должны. И лижут. Так вот у нас делается, – заключил он, со снисходительностью сытой змеи глянув сверху вниз на Нескина.
Тот возражать не стал, подумав, что как был этот Осевкин бандитом, так им и остался. Не самый глупый из них, но и не самый умный. Да и где их возьмешь, чтобы и умный, и деловой, и хорошо знающий российский полукриминальный бизнес? С теми, что поумнее, лучше не связываться: заговорят любое дело. Да и за душой у них ничего не осталось: старые принципы они предали, новых не набрались. Вот и болтаются, как г…о в проруби.
Глава 2
Когда-то Нескин с Осевкиным учились в Московском университете на юрфаке. Нескин заканчивал курс, Осевкин только начинал. Вместе занимались спекуляцией заграничными шмотками, валютой и наркотой. Для Нескина это занятие было почти наследственным бизнесом, хотя и подпольным; для Осевкина – удовлетворением своего честолюбия. Да и то сказать: одни ходят в джинсе и кожаных куртках на молниях, водят своих чувих по ресторанам, а у тебя ни денег, ни шмоток, ни длинноногой чувихи, на которую бы заглядывались другие, ни родителей, которые бы давали тебе на карманные расходы столько, чтобы не стыдно было доставать их из кошелька. Да и откуда у родителей деньги: мать учительница, отец инжинер – просто инжинер с соответствующей зарплатой. Все это и свело боксера-перворазрядника Осевкина с подпольным бизнесменом со стажем Нескиным по кличке Арончик. Вскоре и у Осевкина появилась кликуха: сперва Юрист – не прижилась почему-то, потом Змий – за тяжелый неподвижный взгляд серо-зеленых глаз; окончательно же закрепилась кличка Студент.
В восемьдесят девятом они проходили по одному делу: наркотики, валюта. И это при том, что Нескин уже сидел в адвокатской конторе и неплохо зарабатывал. Но неплохо – это на чей взгляд. На взгляд самого Нескина – гроши. Ему хотелось много. Очень много. Вместе они и сели. Правда, на разные сроки. Осевкин в ту пору ходил у Нескина в шестерках, но и тогда в нем чувствовался злой, жестокий характер. Ему и срок дали небольшой, и выпустили раньше – именно тогда, когда у кормила власти один самонадеянный и честолюбивый дурак сменил другого. Потом объявили амнистию и выпустили на свободу Нескина и ему подобных, назвав их жертвами тоталитарного режима. К тому времени Осевкин уже командовал бандой рэкетиров, которая подмяла в одном из московских районов под себя нарождающихся предпринимателей и всех прочих, кто