есть ещё дела. И их так много, а малыш, – она снова демонстративно погладила себя по животу – отнимает много сил. Помните, кин, никто не вправе отбирать у матери её ребёнка, если он получает всё необходимое. Даже та женщина, которая родит вам дитя в Милленте, может отказаться его отдавать. Это великая милость богини. Милость, не позволяющая разлучать самых близких людей на свете.
Тимара свысока посмотрела на Вертона и вышла. Держать маску спокойствия и дальше было уже невыносимо. Укрывшись от неугомонного гостя в одном из уютных альковов, задёрнула занавес и обняла себя за плечи. Вертон Нитрийский не зря получил прозвище Ктарр. Эти хищные птицы – одиночки, способные охотиться даже на львов или носорогов. Они рвут своих жертв огромными когтями, клюют острым клювом, а если это не помогает, загоняют до изнеможения.
Так и он кружил над ней и так и этак, и только положение амматисы позволило прервать этот ужасный разговор. Хотелось плакать от отчаяния. Почему эта ужасная ситуация произошла именно с ней? Чем она прогневила богиню? И, конечно же, почему он не хочет её отпустить на свободу? Почему кин не желает принять догму богини о том, что мать и только мать может решать, отдать ребёнка отцу или нет?
Слёзы отчаяния катились по щекам Тимары. Всё пошло совсем не так, как должно. И это невозможно исправить. По крайней мере, она не видела выхода. Одно Тим знала точно: кин Вертон никогда не заберёт её ребёнка. Она сделает всё, что в её силах, но не отдаст ему дитя. Он жестокий человек, а если малыш унаследует хоть немного её мягкости, кин сломает его.
«Малыш… мой малыш. Или малышка. Надо сходить к источнику жизни, испить воды и узнать, кто же живёт у меня под сердцем!»
Тим решительно смахнула слёзы и украдкой выглянула из своего укрытия. Коридоры обители пусты: послушниц не видно, а единственный мужчина, которому позволили войти в святая святых, скорее всего, уже ушёл.
Прохлада и спокойствие окутали жрицу.
Чёрные воды источника пугали. Они всегда холодные. Поговаривали, что когда-то здесь горько плакала сама Эрешта, и это её боль морозит водоём. Только источник мог сказать на таком раннем сроке, кого женщина носит под сердцем. Сюда часто совершали паломничество благородные кинны в поисках ответа на этот вопрос. Каждая хотела сказать мужу о том, что у них будет сын. И некоторые жрицы считали, что воды холодны из-за ненависти этих женщин к ещё не родившимся дочерям.
Тимаре было всё равно. Она знала, что примет любого ребёнка: мальчика или девочку, это совершенно неважно. Просто не удовлетворить женское любопытство, особенно когда есть такая замечательная возможность, глупо.
Вознеся молитвы Эреште, Тимара приблизилась к каменной чаше, встала на колени и вгляделась в своё отражение. Рыжие локоны отрезали её от внешнего мира, она словно осталась наедине с собой, мерно покачивающейся водой и зелёными листьями огромных белоснежных кувшинок.
Узнавать истину страшно. Живот даже скрутило неприятной судорогой. Тим погладила его и, решившись, зачерпнула ладонью черную воду. Пригубила её и почувствовала,