хороший слух. Поэтому я решила отложить создание нового языка на более благоприятное время.
Я слазила на шифоньер, прямо по бельевым полкам, открыла старый чемодан, вытащила свой шуршащий пакетик и отнесла его маме на хранение под голодные взгляды сестры и Маринки.
Ирочкина мама позвала нас с Ирой и попросила сбегать к ним домой, за подносом с пельменями. Нас не нужно было уговаривать, мы с готовностью оделись и выбежали на улицу.
Сугробов намело до половины окон первого этажа. Ирочка, её родители и брат жили в соседней двухэтажке, пройти туда теперь можно было только по узенькой тропочке между гигантских сугробов, поэтому нам приходилось идти гуськом. Так как шли мы к Ире, то она шла впереди. И, вдруг, она встала как вкопанная, отчего я врезалась в её спину:
– Ах, погляди! – крикнула Ира, и показала рукой в небо. Я посмотрела и раскрыла рот от удивления:
– Медведи! Настоящие медведи! – закричала я, прыгая, сама, не зная отчего, – Они светятся!
По небу шли медведи, они просвечивали насквозь, но всё же были белым. Они светились. Вдруг один из них, тот, что поменьше помахал нам лапой. Мы смотрели во все глаза на гигантских медведей, мерно топающих по звёздному небу, а когда медведи скрылись из глаз, мы пулей побежали обратно.
– Медведи! Медведи! – кричали мы наперебой, пытаясь отвлечь взрослых от их танцев.
– Какие медведи? – спросил кто-то из них.
– Там на небе! Они светятся! Они огромные! Один помахал нам!
– Это как в мультфильме «Умка» что ли, – уточнил ещё кто-то из взрослых.
– Нет, нет, они настоящие! – кричали мы, – Там над домами!
– Ой, да привиделось, наверное. Вчера только этот мультфильм в «Спокойной ночи, малыши» показывали, – предположили взрослые.
Взрослые снова принялись танцевать. Я хмуро буркнула Ирочке:
– Наверное, теперь «Спокойной ночи, малыши» и по небу транслируют.
– Пойдем за пельменями, – так же хмуро отозвалась Ира. И мы снова вышли на улицу. Медведей больше не было. Мы дошли до Ирочкиного дома, забрали пельмени из морозильника и пошли назад. Около моего подъезда мы остановились. За гаражом, что у дома, кто-то ходил, и чем-то хрустел. Мы уставились туда, откуда доносился хруст.
– Снежный человек, – сказала я, – В Майкопе такой был?
– Да я издалека видела, и снега нет в Майкопе, знаешь ли. Может, тот человек и не снежным был вовсе…
Мы отчётливо видели за гаражами кого-то белого и лохматого, и слышали хруст, было похоже, что за гаражами очень громко ели что-то хрустящее. Но мы побоялись подойти ближе, и юркнули в подъезд. Когда мы зашли в квартиру там стоял сосед и рассказывал, что несколько погребов вскрыли и забрали банки с соленьями. Взрослые наспех одевались и выскакивали на улицу – каждый спешил к своему погребу, ведь там все запасы на зиму. А зимовать ещё ой как долго!
– Так это он огурцами хрустел, – спросила Ира.
– Видимо, да.
– Скажем им?
– Всё равно не поверят, – ответила я, и мы стали раздеваться. Наши мамы варили пельмени, работал телевизор, пахло