намертво. Сержант так и умер на ней. Таня лежала и безутешно плакала, пока ей не помогли выбраться из-под погибшего бойцы, ходившие в контратаку. Таня долго не могла забыть своё бессилие. Правда, это был единственный случай. Больше всего ей приходилось оказывать помощь раненым в траншее, и часто вставала на место погибшего, подставляла ящик под ноги, брала винтовку и с большой поражающей точностью била в атакующих фашистов. Это замечали солдаты, хвалили, и Таня стала подумывать: не взять ли в руки снайперскую винтовку, обучиться снайперскому делу тут же, на передовой, и бить тех, кто пришёл сюда непрошеный, заливает кровью родную землю, застилает её, как на валке леса, трупами наших бойцов. Меткую стрельбу она показывала не раз, и командир роты обещал помочь ей влиться в истребительный взвод снайперов полка. Обещание осталось невыполненным. Полк был разгромлен, отошёл неизвестно куда и как, а она оказалась здесь вдвоём с Костей.
Таня считала себя смелой, но оказалась трусихой, не находила себе места в одиночестве, дрожала как осиновый листок от необычных шорохов и звуков леса. Мысль: не случилось бы что с Костей, занозой сидела в мозгах. Она, как учила мама, пыталась думать о хорошем. Это только школьные годы, та беспечная юность, в которой ты плаваешь, как аквариумная рыбка, привлекая взгляды своим красивым разноцветным телом. У Тани было одно приталенное платье в голубую полоску, оно так шло ей, что, придя со школы домой, сбросив форму, она надевала его и бежала с подружками в кинотеатр. Однажды пришла в нём на стрельбы и получила кучу комплементов от парней, но строгий руководитель упрекнул за столь броское платье и посоветовал приходить сюда лучше в школьной форме. Таня на такое замечание обиделась, отстреляла плохо и снова получила выговор. Но воспоминания мирной жизни быстро улетучились, и она снова пыталась угадать, где сейчас Костя, что делает?
Лейтенант в эти два дня постельного режима напарницы отыскал родник, провёл глубокую разведку станции. В первый день он пришёл в сумерках уставший, но довольный. Плотно поужинал и, откинувшись навзничь, сказал:
– Нам повезло, товарищ Таня, точнее, должно повезти. Станция оказалась узловая, с севера к ней подходит ветка, по которой идут и идут эшелоны.
– Так что тут хорошего, когда немцы там накапливают боевую мощь?
– Повезло в том, что с нашей стороны, то есть с юга, имеется крутой взлобок. Этак метров на полста выше станции, примерно в пятистах метрах от платформы для разгрузки вагонов. Я просидел несколько часов, изучая, что творится на станции, и, можно сказать, насухую пристрелял несколько объектов. Завтра первая боевая операция.
– Я пойду вторым номером?
– Нет, товарищ Таня, твоя нога не окрепла, я не майор-особист и не хочу получить инвалида.
– Вот ещё, я как медик говорю, что нога вполне здорова.
– Не сомневаюсь, но она не выдержит перехода в пятнадцать километров по лесу. И возможно, быстрого отхода от станции. Будь умницей. Мы ещё не раз