тот момент я ещё обратил внимание, что у одного моего знакомого маклера с ипподрома, – Жоры-«лимонада», точно такая же родинка сзади на шее. Правда, потом тот парень погиб. Обходил как обычно перед заездами конюшни, собирая информацию о лошадях и жокеях, и молодой горячий жеребец по прозвищу «Рок» лягнул его копытом в голову, мгновенно убив наповал. Странная, нелепая гибель, ведь Жорик был опытным лошадником.
Власов задумчиво помолчал, и ещё кое-что припомнил:
– Интересно, что именно во время той стрижки парикмахер Игорь аккуратно собрал срезанные локоны Гагарина и спрятал. До того он стриг его много раз и никогда этого не делал. А во вторник Юрий погиб…
По словам бывшего начальника Беркута, после того, как гагаринский самолёт исчез с радара, долгое время была надежда что кто-то из лётчиков успел катапультироваться. Вроде бы даже нашлись очевидцы, которые подтверждали, что видели купол парашюта над лесом. В первые сутки прочесывания и поисков нашли куртку инструктора Гагарина Серегина, потом и его останки, а из вещей Гагарина – только пробитое портмоне, в котором было немного денег и фотография Сергея Павловича Королева. Была надежда, может, катапультировался, а портмоне выпало… Всю ночь искали, прочесывали лес. Никого и ничего не нашли. Однако потом прошла информация, что нашли часть скальпа с родинкой.
– И когда мне и другому свидетелю показали его, мы ответили: «Да, это его останки». Никаких сомнений не осталось…» – закончил свой рассказ Власов.
– Тяжёлая тебе выпала миссия, – посочувствовал Беркут.
– Это точно, – согласился с ним товарищ, но помолчав, сделал неожиданную оговорку:
– Сам ведь знаешь, у нас в авиации приметы играют огромную роль. Юра словно благословил меня. Может это прозвучит кощунственно, но та Гагаринская родинка стала для меня счастливой путеводной звездой и в конечном счёте опустилось мне на погон генеральской звездой.
– Ты ведь кажется и орден Ленина именно в тот год получил, и должность заместителя начальника института, – припомнил Беркут. – И ещё Госпремию в 50 000 рублей.
– Нет, только 30 000, – хладнокровно поправил Василь. – Мне присудили премию 2-й степени, так называемую «серебренную», а не «золотую» 1-й степени.
– Но всё равно тридцать «серебряных» червонцев…, – уважительно протянул Беркут, – тоже неплохо.
– Но я сразу сдал её в Фонд мира. Хотя, что было, то было, в общем, год стал для меня урожайным, – согласился Власов.
– И в Москву кажется тогда же перебрался?
– Верно. И квартиру на Ленинском проспекте в новом доме тоже получил тогда же, – подтвердил собеседник, не видя в этом ничего предосудительного. – И свою новенькую «Волгу» тоже в тот год купил. Машину мне вне очереди выделили – из обкомовского резерва. Просто так совпало. Правительство отметило мою долгую работу в институте, и мой вклад, как ведущего испытателя в освоение новой важной машины.
Разговор на этом стоило закончить, тем не менее Беркут задал главный