я говорил об удавке? – спросил он.
– Что-то насчет узла?
– Я не знаю этого узла. А об узлах я знаю довольно много, можешь мне поверить, я ходил под парусом всю свою молодость.
Курт Валландер глядел на него изучающе.
– Ну и к чему ты ведешь?
– К тому, что этот узел вряд ли завязал кто-то из бывших членов шведского скаутского кружка.
– Ну и что? Что, черт подери, у тебя на уме?
– Узел завязан иностранцем.
Курт не успел ничего ответить, потому что вошла Эбба. Она налила себе кофе.
– Шли бы вы домой и выспались, если хотите быть в форме, – посоветовала она. – Беспрерывно звонят журналисты, хотят, чтобы вы им что-нибудь сообщили.
– О чем? – сказал Курт. – О погоде?
– Похоже, они пронюхали, что бедняжка умерла.
Курт Валландер поглядел на Рюдберга. Тот покачал головой.
– Сегодня вечером никаких сообщений не будет, – сказал он. – Подождем до завтра.
Валландер поднялся и подошел к окну. Ветер дул по-прежнему, но небо было чистое. Ночь опять выдастся холодная.
– Вряд ли мы сможем скрыть, что она перед смертью что-то сказала, – произнес он задумчиво. – А сказав «А», придется сказать и «Б» – что именно она сказала. А это скандал.
– Можно попытаться не упоминать подробностей, – сказал Рюдберг, надевая шляпу. – В интересах следствия.
Валландер посмотрел на него с удивлением:
– Чтобы потом нас обвиняли, что мы скрываем от прессы важную информацию? Что мы прикрываем преступников-иностранцев?
– Ты же понимаешь – могут пострадать невинные люди. Ты представляешь, что начнется в лагерях, если станет известно, что полиция ищет каких-то иностранцев?
Валландер знал, что Рюдберг прав. Внезапно он почувствовал неуверенность.
– Утро вечера мудренее, – сказал он. – Давай встретимся завтра в восемь, только ты и я. Тогда и решим, как быть дальше.
Рюдберг кивнул и, прихрамывая, пошел к выходу. У дверей он остановился и обернулся.
– Но есть и такая возможность, и мы не можем ее исключить, – сказал он. – Что это все же кто-то из беженцев.
Курт сполоснул чашки и поставил их в сушилку.
На самом деле я надеюсь, что так оно и есть, подумал он. Я даже надеюсь, что убийцы отыщутся в лагере беженцев. Тогда, может быть, удастся переломить этот безответственный, безалаберный настрой в стране, когда кто угодно и на любых основаниях может пересечь границу и попросить убежища.
Но Рюдбергу он этого, понятно, не сказал. О таких вещах лучше не распространяться.
И опять, пригибаясь, пошел к своей машине. Проклятый ветер… Несмотря на усталость, домой ему не хотелось.
По вечерам он особенно остро ощущал свое одиночество.
Он включил зажигание и поменял кассету. Теперь настала очередь увертюры к «Фиделио».
Уход жены стал для Валландера полной неожиданностью. Правда, в душе он сознавал, хотя и не мог с этим смириться, что должен был почувствовать опасность задолго