пожить так, как скот у е..х. А там зови ББ – не жалко – пожил…
Не зная всего этого, Ева и Виталий увидели в тот вечер лишь одну строну медали. И для них она была однозначной. Животных изощренно эксплуатируют, выстроив целую систему загонов, которую Виталий обозначил однозначно. Это было второе слово, произнесенное им после изумленного «Ничёси…»:
– …концлагерь!
Ева согласилась. Оба поняли, что оказались здесь не напрасно, хотя и ехали совсем не за тем. Ева действительно искала меня. О Камневых она знала, но никаких особых намерений до приезда не было. В мои редкие выходы в сеть – онлайн-стримы с подписчиками канала общества ненасилия – я говорил о ферме, но мельком, заостряя внимание на саморазвитии и проблемах общества. Даню упоминал исключительно как учительницу. Герман с Валей тоже представлялись как ученики, не более. Федя и Мелкий не всплыли в онлайне, насколько я помню, ни разу. ББ также была известна подписчикам, но о ее подвигах в качестве забойщика я предпочел не информировать публику. Меня бы, мягко говоря, не поняли. Я знал, что моя аудитория более чем на половину веганская. Таким образом, картина моей реальности до прибытия Евы и Виталия на Полигон была серьезно искажена в их сознаниях, поэтому, оказавшись в Старцево, они импровизировали долгое время, не имея четкого плана.
Впрочем, намерения они обозначили уже в первый вечер. Их парные видеоблоги я нашел потом в сети. Когда нужно было, смотрел бесчисленное количество раз. Теперь не могу видеть. Но хорошо помню каждое слово. Первый вышел в эфир в тот же вечер и был совсем крохотным, ознакомительным и так и назывался.
КОНЦЛАГЕРЬ
– Привет. Ева…
– И Виталий с вами из village Старцево.
– Да, мы добрались. Прошлый раз, если помните, говорили, что катим сюда.
Тут очень круто, если бы не одно «но»…
– Да, есть беда. Обнаружили тут хозяйство трупоедческое. Масштаб завтра покажем. Утром снимем все почетче.
Я в шоке полном… А ты, Ева?
– Да я тоже в ужасе. Представьте весь остров, а он большой, когда-то дикий, а теперь весь в клетках. Загоны – шага за них не ступить.
Животных из одной клетки в другую гоняют.
И вся жизнь – из загона в загон. А потом сами знаете что…
– Причем дети! Дети гоняют! Одному лет пять вообще.
И это не тот случай, когда селянин трудится, чтобы было чего поесть.
Нет, тут целая система. Тут, я ж говорю, лагерь фашистский.
– Иначе не скажешь. Овцы, козы, свиньи. Собака, конечно.
Видно, что эксплуатируется в качестве пастуха.
– Это только то, что мы видели. Что у них там, в сараях, кто знает.
Может, еще столько же. Это надо смотреть, как и что делать.
Но понятно, что система работает…
– И ее нужно как-то всю ломать…
– А это