тогда ладно, – успокоился Федя и водрузил трофейные горшки на подставку для обуви, стоявшую на крыльце. – Папке покажу.
Я отнес жерди в сарай.
Отец явился с работы слегка подвыпивши.
– Как дела, архаровцы?
– Я горшки добыл, – похвалился Федя.
– Ночные? Из детского сада? Ха-ха-ха.
– Нет, с забора.
– Покажи.
Федя приволок трофеи и гордо продемонстрировал.
– Мародерствуешь и тащишь домой дрянь всякую. Горшки треснутые, ни на что путное не годны, – рассмотрев добычу, подытожил отец.
– Мы гнезда в них сделаем, – скромно потупился брат, – для куриц…
– Гнезда? – отец ожесточенно, будто коросту, почесал затылок, а потом постучал пальцем по горшку. – Из этого? – постучал пальцем Феде по лбу. – А ты не такой дурак, как маменька твоя, весь в меня. Ты чем порадуешь? – палец уткнулся в меня.
– Мы брусков принесли, жердей, тесин.
– Где взяли?
– Со склада, что возле сада.
– Молодцы, юнги, догадались, так держать! Никто вас не видел?
– Нет, сэр, – переглянувшись, в один голос сказали мы.
– Хвалю, – встал со стула, – айда в сарай, будем строить куриное царство.
Он бодро ломанулся на выход, мы, как журавлиный клин на юг, потянулись следом.
– Табуретку возьмите, – оглянувшись, велел отец.
В сарае он уселся на табуретку и начал руководить.
– Вон ту доску прибейте к стене. Нет, ниже, нет, выше, ровнее, еще ровнее, вот так. Колотите ее.
Федя помогал, придерживая, я приколачивал.
– Вроде неплохо, – отец критически осмотрел нашу работу. – Для таких криворуких как вы, вполне прилично, – достал из внутреннего кармана пиджака «четверку», глотнул, закрутил, спрятал обратно.
– Теперь вон ту доску, нет, не ту, да, ту, вон на ту стену.
– Она же кирпичная, – сказал я.
– И что?
– Как к кирпичу прибивать? – спросил я.
– У неумехи руки не болят. В раствор бей. Всему учить надо, – сокрушенно вздохнул отец, – ничего сами не могут сделать, – утомленно закатил глаза.
С грехом пополам, погнув три гвоздя, прибили доску.
– Куроводство – наука точная, – папаша изволил подняться и померить рулеткой. – Криво, но да ладно. Тут по бруску, потом отпили тут, – указующий палец порхал, как безумная бабочка, – потом вот так, как ножки.
Он снова рухнул на табурет, мы стали выполнять.
– Куры могут даже глистов жрать, – разглагольствовал отец. – Да, глисты вам не клесты, вот. Теперь жерди колотите. Не так. Поперек засаживайте. Левее! Ниже! Прибивай, – снова хлебнул водки. – У меня глаз-алмаз, я малейшую неровность вижу. Учитесь, пока я жив.
– Где эти падлы? – раздался от входа голос матери.
Федька затравленно оглянулся, ища пути к бегству, и пугливо вжался в угол, с тревогой поглядывая на перекрытую матерью свободу.
– Сейчас поубиваю! – подошла и заглянула в закуток. – Вы что творите, уроды?
– А что