росли и, несмотря на все Ольгины старания, всё чаще и чаще вырываясь из своей комнаты, бесстрашно носились по всей квартире, гомоня и дробно топая.
Забившись в самый дальний угол, свернувшись в комок, Свиреп жестоко страдал. Его жизнь окончательно превратилась в ад. Щенки исподволь, постепенно, выжили его из всех его любимых мест.
Они не давали ему возможности спокойно отдохнуть. Когда он ел, они нагло лезли в его миску. Когда он лежал на диване, они настойчиво забирались и устраивались рядом с ним, не обращая внимания на его рычание. Если он ложился на пол, они начинали бегать рядом, то и дело наступая ему на лапы. Но трогать их он больше не решался, помня боль в глазах Ольги.
Переходя с места на место, в поисках покоя и пытаясь спастись от навязчивости бесцеремонных щенков, он отчаянно ненавидел не только их и Милку, а уже и весь этот дом, который перестал быть его, осквернённый этой напастью.
И однажды вечером, во время прогулки, он, уйдя далеко от Ольги, так и не вернулся. Свернувшись клубком на мягкой траве, он, вздохнув с облегчением, впервые за долгое время спокойно, безмятежно уснул.
Ночь не пугала его, она несла покой и прохладу. Луна, заботливо склонившись над его ложем из мягкой травы, казалось, баюкала и ласкала его. Он был один, наедине с ночью и луной и ничто не нарушало его покой.
Проснувшись утром, он, не задумываясь и не сомневаясь, отправился в путь, цель которого была ему неизвестна. Переходя из двора во двор, он не оглядываясь уходил всё дальше и дальше от родного дома, который стал для него сущим адом.
Заглушая в себе воспоминания о тех, кого он так сильно любил, Свиреп учился жить один. Одиночество, полная независимость и свобода наполняли его душу умиротворением.
Очень быстро он приспособился к трудностям бездомной жизни. Роясь на помойках и попрошайничая, вполне можно было прокормиться. Многие, жалея бедную и такую красивую бездомную собаку, пытались подозвать его, чтобы поймать и может быть забрать к себе домой. Но, будучи недоверчивым и довольно сообразительным, он близко ни к кому не приближался. Схватив предложенный кусок, мгновенно отскакивал, не даваясь в протянутые, чужие руки. Он не верил никому, в его сердце было место только для Ольги и Смутьяна, но слишком большое испытание пришлось пережить его бескомпромиссной душе, и он сделал свой выбор.
Странствуя, попрошайничая и ночуя на улице, он, не жалея ни о чём, уходил всё дальше и дальше от родного дома.
Однажды, пристроившись для ночлега под лестницей десятиэтажки, он был разбужен громкими криками. Рядом расположилась на скамейке какая-то сильно подвыпившая компания. Попивая водку из горлышка, идущей по кругу бутылки, они шумели всё больше.
Пытаясь уснуть, Свиреп плотно закрыл глаза, но шум сильно мешал. Перекладываясь с боку на бок и пытаясь найти более удобное положение для своего большого, исхудавшего тела, он случайно задел сухую ветку, которая, сломавшись, громко хрустнула.
Компания