распечатал бутылку бренди. Налил в высокий стакан и сел за стол. В голове крутились события последних двадцати лет. Хорошо, что я описываю жизнь не в восемьдесят. Иначе тот бардак имел бы неподъемный вес, и я не в силах был бы его разобрать. Белый лист торчал из старого «Ремингтона», он чего-то от меня ждал, и мы, как два дурака, не отрываясь смотрели друг на друга. Биография, как стиль литературы, лишь кажется легкой, но ведь автору недостаточно излагать только сухие факты тех или иных дат. Нужно анализировать. Пересматривая жизнь заново, замечаешь ранее неуловимые детали и еще сильнее жалеешь о том, чего не сделал. На свершенное – смело машешь рукой, поскребет чуть-чуть в месте, где ночует совесть, – и все. Зато разочарование от неспособности использовать ту слабую возможность перемен, за которую по разным причинам так и не удалось схватиться, обволакивает горло, и хочется удушиться.
Все началось в тот год, когда я повстречал Мишель и Патрисию.
Вообразите большую яркую комнату, яркую потому, что в ней много ламп на зеркальном потолке. Люстры и светильники разных фасонов. Вам слепит глаза так, что приходится жмуриться. Вы лежите на гладком прохладном полу и жмуритесь. Бесспорно одно: просто так сюда вы попасть не могли. Слышны мужские голоса, речь размыта, она знакома, но непонятна. Скорее всего, вы слышали ее в ближайшей овощной лавке. Точно. Это корейцы. Перебираете в голове магазины электротоваров вашего города и убеждаетесь, что подобного вы нигде не встречали. Становится ясно, что они, дождавшись ночи, метнулись из темной подворотни и заехали вам по башке с такой силой, что вы потеряли сознание. Потом они накачали вас химикатами и завезли в эту светлую дыру. Их стопроцентно интересуют ваши органы. Легкие вы прокурили, печень давно посажена, желудок не высшего качества, сердце, переживая за сотоварищей по организму, ослабло. Мозг! Вонючие корейцы с их твенчжаном1и посинтханом2* научились пересаживать мозг.
Вы встаете, голова так раскалывается, что все догадки находят подтверждения. Подлетает худой коротышка-кореец в черной одежде, похожей на кимоно, и бросает в вас яйцо. Конечно, что бы бросил в вас человек, окажись вы в такой ситуации? Кроме яйца, нечего! Вы уже привыкаете к мысли, что лишились мозга: либо его вскоре вынут из скорлупы черепа, либо вы сошли с ума.
Вы пытаетесь разузнать, в чем, собственно, дело, но узкоглазые улыбаются, повторяя слово перед паузой из ваших фраз, и кивают. Ни на одном из известных вам языков ничего не выходит. Они продолжают кивать.
Подбегаете к террористу-яичнику и трясете его, почти отрывая от земли. При этом орете так, что трескаются хрупкие элементы светильников.
Неожиданно за спиной слышите:
– Отпустите его. Мы не причиним вам вреда.
Боже, настоящий французский язык! Он казался нереальным, не уживался в этих стенах, мучился, выходя из смердящего корейского рта.
Я обернулся.
– Хотите