думал Шухлик, задрёмывая среди пушистых ковров и мягчайших подушек. – Впрочем, без него будет, наверное, грустно…»
Он заворочался, ощутив вдруг, как отлетает сонная нега и нарождается невнятное беспокойство, словно чего-то не хватает. Правда, трудно разобраться, чего именно.
От сытой и довольной жизни очень быстро наступает отупение. Иногда быстрее, чем солнце уходит за край земли.
А если благополучие длится бесконечно, от него можно так затосковать – хуже, чем от горькой беды. Если кажется, что всего достиг, всего добился и некуда стремиться, то хоть ложись и помирай или вой с тоски.
Даже не знаешь, чего ещё пожелать. И это так мучительно!
Шухлик уже привык, что всё исполняется само собой, без всяких усилий.
Хочешь золотой шатёр – пожалуйста! Вот тебе и пуховые подушки, и пожилой орангутанг с опахалом из страусиных перьев!
Вообще-то сквернее привычки нет ничего на этом свете! Привычка, как смерть. Она, эта привычка, притупляет и убивает чувства. Не все, конечно.
Есть чувства внешние и чувства внутренние, то есть душевные.
Пять внешних чувств – глаза, уши, нос, язык, да и вся кожа – рассказывают душе об окружающем мире.
Душа раздумывает, осознаёт, где, к примеру, добро, где зло, где радость, а где горе, и выращивает целый сад внутренних чувств. Их множество, и они такие разные, что не перечесть. Вот их-то и губит привычка. Она, как прожорливая гусеница, всё поедает – любовь и ненависть, жалость и сострадание, стыд и раскаяние.
Не остаётся ни удивления, ни сожаления, ни восторга. Никаких порывов и страстей.
Увядает сад чувств. И в душе – болото. В лучшем случае – чертополох, лопухи, сныть, крапива да медвежье ухо. Словом, сорняки.
Если честно, без душевных чувств ты глух, слеп и нем. И, хочется добавить, глуп.
Что-то вроде дождевого червяка. Ползёшь куда-то, набивая брюхо. Вот и вся жизнь!
Хотя для кого-то, возможно, и такая хороша.
Душа засыпает, как сурок дядюшка Амаки в норе. Безучастная, безразличная. Привычная ко всему. А это действительно ужасно!
Тогда и райский сад становится адом.
Ведь ад – это совсем не то место, где мучают и поджаривают на сковородке.
Ад – это такое состояние бесчувственной души, когда всё вокруг растворилось, улетучилось, стало будто бы невидимым.
Как говорил учитель Диван-биби, чувства внешние угождают телу, а чувства внутренние возносят в вечность.
Телу-то, конечно, угодить проще. А вот вознестись да ещё в вечность – очень мудрено!
Увы и ах! – увяли и засохли чувства Шухлика. Иначе говоря, отупели.
По привычке он просыпался, смотрел и дышал. Изредка ходил и часто ел – по привычке. Его давно ничего не трогало и не беспокоило.
Какая там мама? Какие там друзья? Какая Ок-Тава? Он позабыл обо всём на свете.
Словно тучный дождевой червь. Даже рыжая шкура побурела под цвет земли.
К счастью, чувства, как всякое садовое растение, не только умирают, но и возрождаются – побеждают привычку. Хотя это непростое дело. Иногда требуется