захрипел и рухнул, обдав фонтаном черной крови и Джима, и лежавшего неподалеку Бёрда.
– Бой окончен! – донесся до Джима голос Пата, словно тому наконец удалось сорвать с губ заклятье. – В течение года эльфы не могут появиться в деревне! По всем правилам бой окончен!
– Тут мы назначаем правила! – закричал Мексидол и направился к Джиму, взметнув над головой искристый клинок. – Наглец, ты не сделал паузу, ранив нашего воина. Ты должен был отойти в сторону и дать ему оправиться!
– Испражниться, что ли? – не понял Джим, стирая с лица кровь огра, и в этом миг Мексидол напал.
Эльф оказался куда опаснее огра. Мексидол был стремителен и почти безупречен в каждом движении, и Джим разглядел это даже сквозь залившую глаза кровь огра. И понял, что не успевает парировать удар удивительного клинка так, как парировал бы его, будь у него в руке что-то более привычное, чем грубый меч, хотя вроде бы никогда и не держал в руке ничего кроме авторучки. И он просто подставил свой меч под удар Мексидола, а в тот краткий миг, которого было достаточно, чтобы понять, что фальшион укоротился вдвое, просто нанес удар кулаком левой руки точно в челюсть торжествующему эльфу. Во рту у того что-то хрустнуло, и Мексидол опрокинулся на спину без чувств.
– Где ты его взял, Патрокл? – донесся откуда-то из-за спины Джима восторженный вопль Малина, но в следующий миг со своего кресла поднялся Епифаний и ударил посохом, после чего Джим сначала увидел поднявшуюся над ним черную тень, а затем погрузился в черноту, как в вязкую жидкость. И все пропало.
– Да жив он, я тебе говорю, – услышал словно сквозь сон голос гнома Джим.
– Как же он может быть жив, если Епифаний его накрыл черной смертью? – в ответ прошамкал кто-то беззубый. – Ты еще скажи мне, что когда съедаешь у меня в трактире пирожок с требухой, он так у тебя из зада в виде пирожка и выбирается!
– Насчет пирожка не скажу, не приглядывался, да и темно у тебя в сортире, а он точно живой! – упирался Малин. – Ты посмотри, дышит он!
– Да где же он дышит? – не унимался шепелявый. – Судороги это!
– Отчего же тогда Патрокл два целебника на тебя потратил, а не на своего клиента? – возмутился гном. – Для чего он ухом к его груди припадал?
– Оттого и потратил, что после черной смерти целебники не действуют! – продолжал шамкать его собеседник. – Бесполезно! Ты бы еще на деревенское кладбище с этими целебниками прогулялся.
– Чего я там забыл? – удивился гном. – Я тебе некромант что ли какой?
– Хватит уже, – откуда-то издали послышался голос Пата. – Жив он. Эй! Джим. Открывай глаза. Да на нем ни царапины нет!
– Как же нет? – удивился гном. – А на лбу у него что?
– Это не здесь было, – отрезал Пат. – Не видишь? Запеклась она уже давно. Джим. Счастливчик!
– Здесь я, – с трудом произнес Джим и наконец открыл глаза.
Он лежал на широкой скамье в просторном зале, напоминающем стилизованный