всем ожиданиям, поменял местами Куцую и Красноперского и немного поправил дела коммуняк. Но все они уже были в полном порядке, мы же на обсчитанной европейской части умудрились потерять почти целый процент и вновь оказались поблизости от национал-автолюбителей. Хорошенькое соседство!
Оставались Брянщина со Смоленщиной, Калининградщина да Москва с Питером. Здесь нам ловить было нечего – к гадалке не ходи. Поскучнел наш штаб, приуныл. И потрезвел. Выхаживающий с опущенной головой из угла в угол Геннадий еще больше, чем всегда, походил на великого человека, но, увы, после Ватерлоо. Серега курил сигарету за сигаретой. Толя Горский забился в угол и с кем-то озабоченно говорил по телефону. Клавы в зале не было – я не заметил, когда она исчезла.
Минута проходила за минутой. Мы без всяких надежд, без каких бы то ни было позитивных электоральных ожиданий, как подсудимый перед выходом присяжных с приговором «виновен», поглядывали на телеэкран, где резвились девчонки из группы «Сверкающие». И вот последний раз сверкнули их очаровательные попки, и появилась заставка «Главросизбиркома», а затем и сам его председатель. Он сказал, что скоро утро и все, наверное, уже устали, но дорогие телезрители не зря оставались у своих голубых экранов, потому как предварительный подсчет голосов практически закончен и он, тут председатель лукаво усмехнулся, он, то есть подсчет голосов, принес небольшие сюрпризы. Тут говорящую голову сменила диаграмма, и мы на добрую минуту лишились дара речи.
На самой верхушке диаграммы с обычной кучей процентов расположилась президентская рать. Кто ждал другого? А много ниже ее, но выше роковой черты рядышком, практически в один уровень стояли: коммуняки, маргиналы, мы и невесты, причем мы впереди невест.
Немую сцену оборвало ликующее «Вау!» Сережи Сонокотова. Толя Горский выкрикнул «Победа!», а Гена совсем не по-наполеновски – что под Аустерлицом, что под Ватерлоо – подпрыгнул и взвизгнул «Ой, мамочка!».
Вслед за этим поднялся невероятный гвалт, и сразу же невесть откуда, должно быть, из туалета явилась Клава. Глаза у нее были красные – неужто ревела? Она растерянно посмотрела на нас, вопящих от восторга, потом на телеэкран и, осознав случившееся, бросилась к мне, уткнулась зареванным лицом в мой пиджак и счастливым голосом повторяла: «Получилось, получилось, получилось…»
В конференц-зале творилось что-то невообразимое. Приходили и уходили какие-то люди. Одновременно звонили все мобильные телефоны. Позвонил даже сам Семен Захарович. Неведомо откуда появились цветы. А владелец «Царской коллекции», словно ждавший победную весть за дверью, собственноручно, сгибаясь под тяжестью картонной коробки с дюжиной бутылок, внес в зал столь необходимый нам в те минуты напиток.
Гуляли мы до полудня. Ох, и гуляли же мы. И Клава, моя Клава, главная виновница торжества, с сияющими глазами принимала поздравления, не отходя от меня ни на шаг.
Остаток олигарховых средств Гена Последнев