картинку из кармана.
– Вот, смотри, Павлик, – говорил он мне, – это иконка Сергия Радонежского, моего покровителя. А если преподобный защищает меня, то, значит, защитит и тебя. Ты и я – мы одно целое. Вырастишь, станешь, как я: большим и крепким.
Я хотел спросить: «а мама?», но вместо вырвалось:
– Гу!
– Вот-вот. Всё ты понимаешь! Будет у тебя всё, о чём захочешь! Я уж позабочусь. Скоро купим тебе собственную кроватку. Эх, какие умные глаза у тебя, Павлик!
С этими словами отец положил мне под головку икону. Это было чудесно и трогательно!
А сегодня у нас гости. Слишком сильно шумят. А мне в моём нынешнем состоянии скучно и совершенно нечем заняться. Я бы уснул, но мешают. Сознание ещё не ушло, а физические возможности ограничены. Всех и дел, что кричать, гукать, ходить под себя, да лежать. Иногда слушал. Вот и сейчас до меня долетали обрывки разговоров с кухни. Разговоры пахли спиртным.
– Я в детстве тоже косячил, – говорил чей-то незнакомый голос, – и всё больше неумышленно, а от страха. Знаете, впадал в какое-то оцепенение, ничего не мог с собой поделать. Однажды, помню, когда мне было лет пятнадцать, меня ночью сильно приспичило пожрать. Вот захотелось и всё. Встал и пошёл на кухню. В холодильнике, в старом «ЗИЛе», помните? Так вот в нём меня ждала холодная курочка. Только принялся я за еду, слышу, мать встала. Наверное, от моего топота проснулась. Мне почему-то взбрело в голову от страха и неожиданности, что курицу есть нельзя. Я метнулся в прихожую, но забыл убрать ножку. Поэтому, чтобы избежать лишних разговоров, сунул её в коробку, первую попавшуюся под руку. Оказалась шкатулка с материнскими украшениями. А мать у меня всегда была приставучая и подозрительная, видимо отсюда у меня и постоянный страх сделать всё не так. Еле как отговорился от неё, а про курицу благополучно забыл. Но пришлось через пару дней вспомнить, когда матушка собиралась к кому-то на юбилей. Какой же стоял крик!
– Ха! – дружно одобрили историю несколько голосов, среди которых я ясно слышал материнскую отзывчивость и отцовскую отстранённость.
– Лёшка уже отключился!
– Ещё бы, спортсмен наш. Бухать – это такое дело, это тебе не спортом заниматься, здесь здоровье нужно.
– А ты, Серёга, говорят, в Сергиев Посад гонял? – спросил кто-то. Вопрос был адресован моему отцу.
– Да, красиво там.
– А в храм ходил?
– А по-твоему я в такую даль зачем ездил?
– И как? Мощи видал?
– Всё видал, – отстранённо ответил отец, будто он не здесь, а в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре.
– Лучше бы в Москву скатался, чем по странным местам, – вмешался третий голос, – я вот не понимаю, почему у нас в России делают святыми всяких сомнительных личностей.
– Тебе, чёрному, конечно, не понять.
– Это ты про Сергия Радонежского? – с вызовом спросил отец.
– Нет. Но он тоже странный. На смерть своих монахов отправил, когда Куликовская битва была. Что тут святого?
– Ты