я вернулся с твёрдым намерением как можно быстрее обеспечить Гришу общежитием.
Никого не обнаружив в комнатах, я сунулся в кухню и увидел там такую картину: Гриша сидел в уголке на табуретке и неумело чистил картошку, внимательно, с почтением слушая сетования матери.
– Всё с неё началось, с Наташки, – жаловалась она. – Поломала, дурёха, жизнь и ему, и себе. А у Миньки-то характер – сам знаешь какой! В ступе пестом не утолчёшь! Из армии пришёл – грозился: мол, в две недели себе жену найду, получше Наташки… И вот до сих пор ищет…
Я вошёл в кухню и прервал эту интересную беседу.
– Ты картошку когда-нибудь чистил? – хмуро спросил я Гришу. – Кто так нож держит? Дай сюда…
Показав, как надо чистить картошку, я перенёс низенькую, ещё отцом сколоченную скамейку к печке, сел и, открыв дверцу, закурил.
– Ну и как там твоя Ирина? – осторожно спросила мать.
Печь исправно глотала табачный дым чёрной холодной пастью. Зверская тяга у агрегата. Дядя Коля, сосед наш, делал…
– Какая Ирина? – нехотя отозвался я. – Не знаю я никакой Ирины.
Мать покивала, скорбно поджав губы. Ничего другого она от меня и не ждала.
– В общем так, Гриша, – сказал я. – Насчёт общежития идём завтра… А что ты на меня так смотришь? Что случилось?
– Картошка кончилась, – виновато ответил Гриша.
– Всю почистил? – обрадовалась мать. – Вот спасибо, Гришенька. Не сочти за труд – сходи во двор, ведро вынеси…
Гриша с готовностью подхватил ведро с кожурой и побежал выполнять распоряжение.
– Знаешь, Минька… – помолчав, сказала мать. – Не надо вам завтра никуда идти. Подумала я, подумала… Возьму я Гришу квартирантом. Всё равно комната пустует.
Я уронил окурок, неудачно поднял его, обжёгся и, повертев в пальцах, бросил в печку. Нет, такого поворота я не ожидал.
– Вежливый, уважительный… – задумчиво продолжала мать. Потом очнулась и посмотрела на меня строго. – Дать бы тебе по затылку, – сказала она, – чтобы голову матери не морочил! Какая его жена из дому выгнала? Он и не женат вовсе. Тоже вроде тебя.
Глава 5
Во дворе шевелили ветками бело-розовые яблони, а я сидел у окна и без удовольствия наблюдал, как Мухтар командует Гришей.
Хитрая псина с низким горловым клокотанием вылезла из будки, и Гриша послушно остановился. Взрыкивая для острастки, Мухтар медленно обошёл вокруг замершего квартиранта и лишь после этого разрешил следовать дальше. Потом, как бы усомнясь в чём-то, снова скомандовал остановиться и придирчиво обследовал Гришины ноги, словно проверяя, по форме ли тот обут. Убедившись, что с обувью (галоши на босу ногу) всё в порядке, не спеша прошествовал к будке и улёгся на подстилку, высоко держа кудлатую голову и строго посматривая, как Гриша с величайшим почтением перегружает содержимое ведёрка в миску.
И такую вот комедию они ломали перед моим окном каждый день, причём ужасно были друг другом довольны. Так и подмывало выйти во двор, ангелочку Грише дать по шее, а наглецу Мухтару отвесить пинка,