неправильная… Лучше не смотреть. Лучше запретить себе видеть и слышать, идти прямо вперед, глядя лишь на священную книгу в руках – не на застывшие в боли лица, не на остекленевшие глаза, не на разорванное платье матери… Его сотряс приступ мучительного ужаса. Ноги не слушались; еще мгновение назад Валезириан думал, что бежит, но внезапно понял, что не сдвинулся с места. Все его члены стали будто бы чужие. Священная книга выскальзывала из рук; собрав все силы, он крепко прижал ее к груди, словно книга была последним, что удерживало его от потери рассудка. Его утягивало, влекло куда-то, он чувствовал, что соскальзывает, что вокруг больше нет ничего твердого. Все тонуло в тумане. Он все еще видел хадаров, но их фигуры уплывали дальше и дальше. Что-то плохое должно случиться. Валезириан видел, как оно несется на него, неотвратимое – безумие или смерть. Он закричал – и не услышал себя, попытался вздохнуть – и не смог, будто забыл, как дышать.
Где-то далеко исчезающий Эадан крикнул: «Скорей, бегите отсюда!» Валезириан ухватился за его голос. В последней попытке спастись он протянул руку – и стук упавшей книги загрохотал отовсюду, отпугивая то, что надвигалось. Валезириан судорожно глотнул воздух. Его ужаснул собственный хрип. Сердце стучало в голове, в горле, в плече, а в груди было так больно, что Валезириан боялся вдохнуть глубже. Он сидел на полу, неловко подвернув под себя ногу – она уже начала затекать; рядом лежала книга, раскрывшаяся от падения. Он по-прежнему не мог пошевелиться. Прошло время, прежде чем его обессилевший разум понял, отчего: его крепко обнимал Эадан.
Почувствовав, что он затих, Эадан чуть ослабил хватку.
– Вальзир, – позвал он нетвердым голосом. – Вальзир, это… кончилось?
– Кончилось, – медленно повторил Валезириан, удивляясь, что вновь способен говорить.
– Сможешь подняться? – не дожидаясь ответа, Эадан сам поднял Валезириана на ноги и принялся раздевать. Он избегал смотреть Вальзиру в лицо – боялся, что вновь увидит ту искаженную яростью гримасу, которая так напугала и его, и еще пуще – гостей из Карна Рохта, непривычных к балайрам. Руки у Эадана дрожали. Он долго не мог распутать завязки штанов, и Вальзир, похоже, начал терять терпение.
– Что… ты… – прошелестел он. Эадан торопливо ответил:
– Не гневайся, мой возлюбленный брат: надо сменить на сухое. Не выйдешь же ты к гостям обмочившись-то…
Только сейчас Валезириан заметил, что к ногам липнет мокрая ткань. Он содрогнулся от омерзения. Эадану наконец удалось снять с него штаны, но тошнота уже подкатила к горлу – Валезириан подавился, закашлялся, упал на четвереньки, оттолкнув от себя Эадана. Он думал, его вывернет прямо на весерессийский ковер, но ничего не вышло, кроме жгучей слюны. Ноги и руки вконец ослабели. Валезириан завалился набок. Так стало легче; он закрыл глаза и замер, стараясь не прислушиваться к жжению в горле, измученном рвотными позывами. Валезириан не хотел, чтобы его трогали. «Уйди», – просипел он Эадану, но тот, не слушая,