своего бога. А этот русский не знал православной веры, он ответил, что имеет какого-то “своего” бога.
Он ничего не мог сказать о своей вере.
А ведь такая великая русская нация!
Так было и в Югославии: не все знали Бога, не все веровали; не молились, не уважали посты. Но война снова научила сербов Православию, и они знают и уважают Церковь и Бога, чего раньше не было.
А России требовалось знать свою веру еще до войн в Чечне и Афганистане. Русские знают, кто они и кто их враг. Но они не знают своего духа. Поэтому я желаю русскому народу и русским солдатам покрепче веровать!».
Эти слова пронзили мое сердце и оставили в душе глубокую рану. Неужели и нам надо испытать горькие страдания, чтобы также, как и сербы, понять, кто мы, и кто наш настоящий враг? Как бы и нам научиться, по словам сербского воина, познавшего цену жизни и смерти, «покрепче веровать», чтобы быть по-настоящему великой нацией, населяющей Русь Святую, данную нам во обетование Вечной Жизни.
Свою книгу и свою любовь я посвящаю также сербскому солдату – из уважения к православной истории сербского народа, преклоняясь перед мужеством и стойкостью сербских воинов, удивляясь их неистребимой силе противостоять врагу до последнего!
Само имя Ратко созвучно старому славянскому слову «ратник», то есть воин.
Среди сербов издавно ходит притча о том, что скоро их останется столько, что всех сербов можно будет собрать под одно дерево. Образ сербского войника Ратко собирательный в той мере, чтобы через его судьбу и его отношение к миру приоткрыть характер и особенности человека, опаленного гражданской войной. Человека с изломанной судьбой, измененным сознанием, ставшего в тридцать лет глубоким стариком, но нашедшего в себе силы жить, не теряя себя, любить и жалеть людей, отдавая им то лучшее, чему научила его родная Сербия, ее многовековая православная история и культура.
Елена Кибирева,
член Союзов писателей и журналистов России
Часть I. О любви
В канун Рождества
Он пришел в канун Рождества.
С первым днем праздника родилась по-настоящему и наша любовь. Только что прилетев из Белграда, он явился в наш храм и, дождавшись меня у ворот церкви, тихо окликнул:
– Голýба…
И больше не вымолвил ни слова, только смотрел своими карими миндальными глазами прямо в сердце.
– Ратко! – Не знаю, удивилась ли я тогда или просто приняла все как само собой разумеющееся. – Я так рада тебе…
На следующий же день я получила сербский шоколадный ликер и чудные зимние розы.
Как же они были хороши!
Он ехал ко мне из своей Сербии ровно три года и восемь месяцев. Конечно, мы оба знали, интуитивно чувствовали, что будем вместе. Знали это еще восемь лет назад, когда только что познакомились в больничной палате, куда его, замученного бесконечной чередой операций на родине, привезли из-под бомбежек Белграда в наш город.
– Помогите ему.