Он стал для них примером «исцеления Божиего» – конфетным Рафаэлло, получившим уже свою счастливую, кокосовую долю. Он бережно несет факел, озаряющий не только его путь, но и временную дорогу своих друзей. Своей больной раненой ножкой он верно шагает рядом с ними на их больничном перегоне. Его счастье нужно им как заразительный пример волшебной сладкой сказки. Его счастье нужно мне и моим детям, потому что свет его доброго сердца разгоняет над нами грозовые тучи. Он дает нам силы, чтобы жить, и крылья, чтобы летать. С ним я увидела не только полную жизнь, но и ее прекрасные и нежные полутона.
Где ж ты, дева, – косы русые…
Конечно, он давно мечтал о своей желанной и единственной, чтобы добровольно отдать ей свое сердце и навсегда вверить свою судьбу: отдать всего себя вместе со своим тяжелым прошлым, с неизбывными скорбями и непосильными воспоминаниями, как болото засасывающими в пучину горьких страданий.
Где ж ты, дева – косы русые?
Он так много лет мечтал о ней, своей избраннице, – самой лучшей, самой чистой, той, на которую можно во всем положиться, во всем опереться, обо всем поведать. Той, которую он никогда не хотел бы обидеть. «Я боюсь обидеть ее», – он ловил себя на этих мыслях и точно знал, что та, чьих слез он никогда не хочет видеть, – желанная его женщина.
И она действительно пришла в его жизнь.
Пришла не потому, что так должно было быть по естеству, а потому именно, что он поверил в ее искренность. Он ждал именно ее – голубúцу белую, трепетную и любящую. Зóрю тихую – ласковую, нежную, покорную. Спокойную и никогда не повышающую голоса понапрасну. Жизнерадостную и веселую, уважающую людей и готовую приветить в их доме всех его друзей. Без крикливых нот в голосе, без пошлых жестов и грубых слов, без табачного дыма и пивного перегара. С прыгающими искорками в карих глазах и желанием нравиться только ему одному.
С васильками на окне, с незабудками в косе.
– Да что с тобой, дрýже? – реклú ему разгуляй-товарищи. – Уж не приворожили ли тебя?
– И пусть, – отвечал он с явным удовольствием.
Эх, дрýги! Трудно вам поверить, что есть любовь на белом свете? Но он знал, давно знал, что будет именно с ней – своей зóрей.
– А ты – моя. И это от Бога.
Эти слова он сказал ей много лет назад, не подозревая, что окажется прав. А она не поверила… и только улыбнулась в ответ. «Сколько женщин слышали твои речи?», – подумала она, и ушла в сумерки. А рано утром, ровно через восемь лет, по хрустящему январскому снегу он приехал к ней, именно к ней, из заморского царства, тридевятого государства и, нахлобучив шапку, робко позвал под венец – в ту самую церковь, в которой она много лет назад нашла серебряное безымянное колечко.
Колечко
Это было незадолго до нашего знакомства, но задолго до серьезных отношений.
Конец 90-х.
Заканчивался Великий пост. В храме отслужили Великую Субботу. В сочельник, накануне Пасхи, все мы пребывали в ожидании той Радости, которая,