дергания в разные стороны еще вчера. Секунду назад неподвижную тишину разорвал нестройный шелест шагов. Он заполнил гулкое, прохладное пространство. Словно грязная пена, люди захлестывали пустые залы. Они спешили по своим мелким делам, создавая флёр срочности и неотложности, назначали встречи и вели переговоры, придавали фальшивую значимость собственной бессмысленности.
Больше всего раздражали первые неопрятные штрихи следов на выдраенных полах. Марк понимал, что скоро всё будет затоптано и заляпано, а бесчисленный сонм уборщиц опять вступит в бессмысленную кабалу подтирания и подметания, безуспешно пытаясь сохранить чистоту. Но первые следы казались прямо кощунством.
Серая толпа наводняла тихий порядок лестниц и лифтов. Люди, рисуясь, спешили, в попытке скрыть собственную никчемность. Или намеренно растягивали время, стараясь придать себе значимости. Люди стремились наполнить внутреннюю пустоту бессмысленным хламом необязательных перемещений. Они искали всё новые наполнения для своих внутренних пустот. В бесцельной гонке теряя силы и время своей жизни, они всё более пустели глазами и выцветали лицом.
Марк находил особое извращенное удовольствие, наблюдая через стекло за их гримасами. Придумывал их жалкие истории, пытаясь в их пустых лицах найти хоть слабую искру того, что он считал самым важным в человеке. Но тщетно.
Бессмысленные перезвоны, тупое ковыряние в социальных сетях. И повсюду угрюмые куски мяса, не видящие ничего перед собой, уткнувшиеся в маленькие яркие экраны. Лишь изредка они всплывали из своей реальности, чтобы бессмысленно вперить взгляд в окружающее, многозначительно кивнуть и снова нырнуть в свою собственную видимость проживания.
5
Она огляделась вокруг, пространство было серо-белым и мягким. Драпировки свисали сверху, лишая окружающее размерности, мягкой пеленой скрывая углы и шероховатости. Она провела рукой по складкам ткани, ткань была неестественно гладкой и безжизненной. Вдруг стало не хватать воздуха. Каждый вдох резал легкие, нехватка кислорода разогнала пульс до бесконечности, в висках пульсировало.
Ткань начала шевелиться. Сначала практически незаметно, на периферии взгляда. Лора попыталась бежать, но безжизненное пространство словно гасило любые движения, она запутывалась в пластах ткани, спотыкалась, задыхалась. Резко запахло пылью. Вдруг пространство наполнилось тихим шелестом. Оно больше не было безмолвным.
Тишина еще дрожала где-то поблизости, но она стала живой, шепотки пробегали слева и справа, Лора чувствовала присутствие. Существа за драпировками двигались, перемещались и общались между собой. Лора кожей ощущала их смешки и перемигивания, безумный алчный хоровод, сжимающийся вокруг нее.
Существа кружили, скрываясь за волокнами, перемещались и наблюдали за ней. Вдруг что-то переменилось. Существа больше не были наблюдателями, они хотели большего. Жаждущие руки тянулись к ней, они пытались ухватить, сжать, ущипнуть. Лора металась в поисках выхода, но кольцо сжималось. Невидимые руки становились наглее и безжалостнее, кожа горела от синяков и царапин, ткань то тут, то там поддавалась напору, провисая открытыми ранами, мелькали когти и пальцы.