Руперта. Его рот всегда был приоткрыт, обнажая блестящие зубы.
Оливия радовалась, что на ней перчатки: когда Руперт приветствовал ее, он всегда оставлял на ее руке влажный след.
– Вот и ты, вот и ты! – повторил он, и его лицо озарилось широкой улыбкой. Руперт часто повторял бессмысленные слова.
Оливия не могла с ним не согласиться и уже в который раз поразилась непохожести Руперта и его отца.
Герцог Кантервик был очень умен. Он был безжалостен. Оливия считала, что большинство людей позволяют чувствам вставать на пути разума. Кантервик был не из таких.
Принимая во внимание ясный ум герцога, было тем более странно, что его сын не только не отличался интеллектуальными способностями, но и зачастую не мог удержаться от эмоций. Находясь рядом с Рупертом, люди опасались, что он вот-вот запоет песню или, что хуже, заплачет. Если он сидел рядом с вами за столом, вы бы дважды подумали, прежде чем упомянуть о похоронах, пусть даже это и была престарелая двоюродная бабушка.
– А вот и Люси! – еще более радостно воскликнул Руперт. Люси была маленькой, довольно невзрачной собачкой, которую он около года назад нашел брошенной в переулке.
Люси с обожанием взглянула на Оливию, помахивая тонким крысиным хвостиком, словно это был метроном на быстром темпе.
– Сегодня мясных пирогов не будет, – прошептала Оливия, потрепав длинные уши собачки.
Люси была воспитана лучше всех. Даже после такого разочарования она облизнула Оливии руку и потрусила вслед за Рупертом.
Он раскланивался и расшаркивался перед ее родителями, предоставив Оливии возможность хорошенько рассмотреть его длинный нос и отвисшую нижнюю губу. Уже не в первый раз ей пришла в голову мысль, что ей придется выйти замуж за человека, которому лучше было бы быть невидимым. Или по крайней мере безмолвным. Она с трудом сглотнула.
– Я бы никогда не мог спать спокойно, если бы не был абсолютно уверен, что мисс Литтон желает союза с моим сыном так же сильно, как мы все, – объявил герцог. – Обещание, данное школьниками, не может заставить молодого человека связать себя священными узами брака.
– Я ему сам это сказал, – с заметным удовольствием произнес Руперт. – Никто не может заставить меня жениться. Это мое решение. Никому не удастся подрезать мне крылья.
– Никто и не пытается этого сделать, – отрезал отец.
Мистер и миссис Литтон смотрели на будущего зятя со смешанным чувством тревоги и смущения.
– Мой сын хочет сказать, что с радостью женится на мисс Литтон, как только закончится срок его военной службы, – пояснил герцог.
Ресницы миссис Литтон затрепетали.
– Сначала я должен прославить наше имя, – вставил Руперт.
Герцог откашлялся и сердито взглянул на сына.
– Сейчас речь идет не о том, чтобы показать свою воинскую доблесть, сын, а о том, будет ли мисс Литтон ждать твоего возвращения. Бедняжка уже давно помолвлена с тобой.
На лице Руперта появилось забавное выражение беспокойства.
– Я