байк, забыв, что удерживаю его. В моём то, ой в мире Морлоков, короче говоря, там – с другой стороны двери, такого не было. Завод продолжал исправно работать, созывая в свои плавильни всех демонов вселенной.
– Ты чё там оцифровуешь? – Надевая шлем, Шира обнажила запястье правой руки, где красовались глубокие царапины.
– Кто это тебя так?
– А пустяки, я дрессировщик.
– Кого дрессируешь?
– Самых опасных животных в мире! Захлопывая забрало, ответила Шира.
*
Как оказалось, здесь был целый фестиваль, собравший музыкантов, поэтов, художников…
Первым делом мы посетили площадку поэтического перформанса группы поэтов, называвшихся "Фабрикой брака".
Публика как раз готовилась к очередному выступлению. Тельфер, скользящий под потолком, тем временем опустил автомобиль, работники арОтАЗиса проворно отцепили груз и махнули, мол, начинайте.
На импровизированную сцену, успевшую приютить авто, поднялся мужчина в изорванной одежде. В руках он сжимал длинную ручку пожарного топора.
Сцена эта являла собой полуразрушенный бетонный куб с остатками ржавых конструкций некогда растущих во славу бога войны. Декларируя своё творение, мужчина принялся крушить автомобиль топором.
"Есть история одна,
про человека
с фотографии она.
Был бойким он,
кипели страсти,
парили чувства,
тело танца жизни
выполняло па за па.
Лето прогнала меди пора,
день засыпал,
листопад радость позвал.
Время так и не дало совет,
жить остался он
в слепках дней
чьё тление согревало
сердце в искрах льда.
Есть история одна,
про человека
с фотографии она…"
Каждая новая строчка завершалась ударом топора по доселе неплохо выглядящему автомобилю. Затем поэт присел на искорёженный капот и мечтательно глядя на металлический каркас под потолком отдышался. Утихомирив дыхание, он продолжил:
"Я бы хотел летать,
летать как мысли,
мысли уносящие прочь,
прочь от мира скучных людей,
людей убогих и простых,
Я бы хотел летать,
летать так быстро,
чтобы поймать тебя,
тебя такую же узницу
как и я…
Лёгкая отдышка после недавних упражнений только усиливала впечатление от стихотворения. И наконец, взобравшись на крышу не желающего обновляться как в фильме «Кристина» авто, продекламировал:
" Человек – могильник
Бескрылых надежд,
Разбитых кристаллов
Прозрачных мечтаний,
Злоба, грусть, тоска,
Кипят до смерти в нём,
Хоть умер он давно…"
После этого поэт прыгнул с крыши автомобиля и повис на тонком бесцветном тросе, прикреплённом к поясу, лебёдка с которым, нависала прямо над бетонным возвышением.
Публика