Остается только гадить, манкировать и провоцировать на грубый, а то и сокрушительный, если не сказать, мстительный отпор.
В итоге идейного противоборства ненавистный противник отрывается от ръяно преследующего, который в расстроенных чувствах может свернуть себе шею, – такое случается с государствами, – или, что чаще, начинает вредить собственному населению, содержащемуся внутри огороженного колючей проволокой пространства, как в случае на запрет браков с иностранными гражданами периода правления Брежнева.
Про религиозные запреты коммунистов в XX веке и говорить стыдно.
Кто не знает, в США больше половины населения верующие.
Тому свидетельство фраза «In God We Trust» («В Бога мы веруем») на заветных долларах – один из национальных девизов США.
Но поскольку по Конституции страны церковь отделена от государства, то разновидностей веры не счесть.
– И в какую церковь ты ходишь? – пытала Ольга.
О фактическом запрете веры в СССР девица-молодица и не заикалась, опасаясь представиться активисткой, изобличающей священников и капиталистов.
Как никак Аркадий был коллега, физик-ядерщик, увлеченный идеей мирного атома на службе человечества.
– Сначала в одну, вечером в другую, – отвечал Аркадий.
– Это как? – недоумевала комсомолка.
– Утром я захожу в часовню, что находится на территории АЭС, а вечером по пятницам посещаю знакомого пастора у дома семьи моего брата Карла.
– Но это хоть одна конфессия? – уточняет Ольга.
– Почти. Часовня в ведомстве квакеров-протестантов, а церковь в распоряжении евангельских христиан.
– Ну, Слава Богу! – выпалила Ольга. – А то ведь можно попасть в немилость к Всевышнему, перепутав молитвы.
* * *
Аркадия умиляло ее отношение к религии:
Как говорила её бабушка, Бог всегда рядом, когда сердце ему радо. – И то верно: ни добавить, ни убавить.
Ольгу же подкупала решительность Аркадия в закреплении интимных отношений, он явно не понимал из какого лагеря ей обломилась командировка.
Она и целовалась то украдкой, как если бы любила под запретом, хотя на территории АЭС за ними никто не следил, и они перемещались между служебными зданиями и железобетонными корпусами, взявшись за руки.
По Гаррисбергу влюбленные ходили редко, но американец всегда вел советскую подругу под руку.
Надо полагать, это было вызывающе для граждан-пуритан, но для сексотов вдвойне невыносимо: от зависти и негодования.
Ольга до встречи с Аркадием не была девственницей, но плевра коммунистических шор фатально опала с глаз комсомолки.
Её возлюбленный этого мог и не заметить за столь короткий срок пребывания в плену любви, но Ольга преобразилась не только в своем сознании, но и во взглядах на окружающее.
И то верно: Сексом насыщаются, любовью наполняются
Короче, Ольга даже не смогла сообщить