коряги тускло поблескивал потемневший от времени знак «Ворошиловский стрелок». Рядом лежала плотно закупоренная бутылка, на этикетке были уже ставшие привычными за четыре года войны немецкие буквы.
– Вот, шнапс трофейный, как и было обещано, – тихо прошептал военный в выгоревшей форме. – Извините, что так поздно. Ай!
Коряга неожиданно подпрыгнула и больно ударила по ноге. И тут же еловая лапа от души хлопнула по заду.
– Вы что творите, а? Больно же!
– Итить твою через дырявое коромысло, – булькнуло из-под фуражки.
– Фома неверующий, – какая-то взбесившаяся ветка от всей души хлестнула по руке.
– За что?
– Напугал нас до икоты, у меня аж шишки со всех елок посыпались, – проскрипел голос Лешего.
– А у меня головастики чуть не померли, – квакнул Водяной.
– Да хватит, вы чего. – Военный, закрыв лицо руками, пытался укрыться от беспрерывно тыкающейся в лицо еловой лапы.
– И не ругайся мне тут. Ишь, моду взял перечить, – рявкнул Леший. – Помирать он там собрался, нас переполошил, солдат своих нервничать заставил.
– Мы как тебе сказали? Верь! – поддержал соседа Водяной.
– Да верил я, правда, – прошептал Виталий. – Просто тогда подумал: все, ни земли вокруг, ни воды…
– А водоросли как же? В них же и водица, и землица! – Фуражка подскочила над озером. – Отвернись, назад надену.
– Хорошо солдат твой сообразил, – уже добродушно прокряхтел Леший. – Ну ладно, сынок, спасибо тебе, порадовал стариков, вернулся с победой и подарком. Проявил уважительность.
– И за пастухов спасибо, – булькнуло из-под фуражки.
– Каких пастухов? – Капитану очень хотелось обернуться. – Я же никого… подождите… то есть?
– Ну, извини, – смущенно просипел хозяин леса, – ты как уполз, сосед-то мой давай форсить в фуражке твоей: и так проплывет, и этак, то набекрень наденет, то на затылок сдвинет, а уж вечерело – ну я и не стерпел.
– Вы привели сюда тех немцев? – давясь от сдерживаемого смеха, спросил Виталий.
– Вот, догадался, настоящий разведчик, – хмыкнул Леший. – Так и было. Привел я их к озерцу, а сосед как раз тренировался честь отдавать, вытянулся, толстобрюх, как на параде…
Офицер не стерпел и расхохотался, а вместе с ним засмеялся и весь лес, кажется, даже коряга всхлипывала от смеха.
– В общем, – закончил Водяной, – как увидали красоту мою, да в фуражке дареной, так и прыгнули ко мне, таперича за пиявками смотрят.
– А я все понять никак не мог, куда немцы делись, ведь меня за то, что взвод уничтожил, орденом наградили. Значит, он ваш. Сейчас сниму. – Капитан потянул руку к ряду наград.
– Не спеши, – хором остановили его Леший с Водяным. – Медали и ордена твои кровью политые, носи их с гордостью, заслужил, и ступай домой, знаем, что к нам зашел первым, за то тебе наш стариковский поклон. Уважительно поступил. Но заждались тебя дома, поди. Иди, сынок, и спасибо тебе.
Виталий медленно шел по тропинке, вслушиваясь в разговор за спиной:
– Ну,