что обладаешь поистине бесценными сокровищами… Нужно только быть терпеливым и суметь дождаться.
– Его плоть некогда была живой, как и твоя. Думаю, в ней тебе удастся остаться надолго.
– Так долго, как пожелаю… – жадно подтвердил дух.
– Но ты должен пообещать, что никогда не причинишь зла тому, кто будет владеть луком и пускать из него стрелы. Такое обещание возможно для тебя?
– Да…
– Тогда дополни свою предыдущую клятву и… облачайся в новые доспехи!
– Я поклялся убивать всех, кого встречу на своем пути, и не отступлю от клятвы… Но, не имея собственной плоти, я не в силах исполнять обещанное, потому тот, кто подарил мне новую плоть, вправе требовать новых клятв… И я клянусь… Честно и преданно служить тому, в чьих руках окажусь… И всегда поражать цель с первого выстрела…
Пальцы дрогнули, неуверенно коснулись повязки. Я помог размотать запятнанную кровью ткань, а обнажившуюся и успевшую зарубцеваться рану дух вскрыл сам, поднеся запястье ко рту и впившись в кожу зубами. Потекла кровь, и я поспешил подставить под тоненькую темно-алую струйку бутон позвонка, из которого росли плечи лука.
– Благодарю тебя, вернувшийся…
Еще один стежок между запястьем и старой костью. Кажется, течение крови останавливается, замирает, словно выбирая, в какую сторону следует двигаться, потом струйка отрывается от раны, падает, ударяясь о костяные узоры, но не расплескивается, а быстро втягивается и исчезает в некогда живой плоти. А я, дрожа то ли от благоговейного страха, то ли от восторга, смотрю, как серо-розовая сеточка линий покрывает поверхность лука. Волна тепла пробегает по всей длине оружия, от истоков плеч до кончиков рогов, согревая мои пальцы осознанием… Нет, даже не правильности происходящего, а гордостью. Самой настоящей гордостью за себя. За то, что нашел обходной путь, ведущий туда же, куда стремятся все прочие: к продолжению жизни.
Последний виток шнура вокруг обернутого тканью лука. Последний узелок, потянув за хвостик которого можно в мгновение ока расчехлить оружие. Работа окончена. Ошибка исправлена. Чужая ошибка, разумеется: исправление своих предоставлю кому-нибудь другому, потому что неспособен самостоятельно их даже распознавать.
Проводник вздрагивает, открывает глаза и болезненно щурится. Так, глубокий карий цвет вернулся, а вместе с ним и скука обреченности. Нехорошо. Нет, парень, ты даже не представляешь, ЧТО тебе предстоит в будущем… Я тоже не представляю. И сие поистине прекрасно и удивительно!
– Ну что, наговорился?
– О да! Прелюбопытнейшая, кстати, получилась беседа… Знаешь, иногда стоит поболтать, прежде чем браться за оружие.
– Не в случае райга, – хмуро возражают мне, замечают сорванную повязку, снова истекающее кровью запястье, прислушиваются к ощущениям и… Хватают меня здоровой рукой за ворот рубашки: – Что произошло?!
– Ничего невозможного, поверь.
– Где он?!
– Кто?
– Дух! Ты