должность заместителя главного редактора партийной газеты. Притом, что прежде не имел к журналистике никакого отношения, он довольно легко и быстро освоился в новой профессии. У него оказалось бойкое перо: его корреспонденции о работе парторганизаций и зарисовки о парторгах не раз удостаивались похвалы первого секретаря обкома, чем чрезвычайно гордился Иван Кузьмич. Что неудивительно: Жора, что называется, с лету освоил те примитивные клише и штампы, которые требовал этот жанр, и активно ими пользовался.
Сам же новоиспеченный замглавреда особых иллюзий насчет своих творческих способностей не питал. Особенно после знакомства со столичными коллегами, которое состоялось во время первой в его жизни зарубежной поездки.
За победу в очередном конкурсе партийной печати руководство местного отделения Союза журналистов наградило секретарского зятя (кого же еще!) единственной выделенной области путевкой в Международный дом журналистов в Варне. И хотя в соответствии с популярной тогда поговоркой: «курица – не птица, Болгария – не заграница» эта страна считалась чуть ли не шестнадцатой республикой СССР, именно там Жора впервые узнал, что такое воздух свободы…
Еще в поезде четко наметилась разница между вольнодумными московскими и ленинградскими, так сказать, мэтрами и державшимися в стороне от них, осторожными провинциальными журналистами. Что неудивительно: последних так «накачали» на инструктаже в Москве строгими запретами, да еще и припугнули незримым присутствием в группе некоего Васи – секретного сотрудника КГБ или, попросту говоря, – стукача, что они боялись прилюдно лишнее слово сказать.
Но Жора, уверенный в надежном прикрытии тестем от любых гэбэшных наездов, быстро сдружился со столичными коллегами. Правда, не распространяясь при этом о своих родственных связях, потому что власть имущих те без всякого стеснения и оглядки честили, что называется, в хвост и гриву, несмотря на пресловутого «Васю». То ли некую фронду изображали, то ли действительно были такими смелыми, – чуть ли не без пяти минут диссидентами. То есть, вели себя как малые дети, оставшиеся без присмотра взрослых.
Путевка пришлась на исход лета, но в Болгарии было все еще солнечно и жарко. И отдыхающие предпочитали проводить время у моря на широком песчаном пляже, слева от которого за высоким сетчатым забором стройными шеренгами тянулись вверх к холмам виноградники с большими гроздьями уже налитых соком черных ягод. Справа располагался причал с прогулочным катером и двумя моторными лодками, принадлежащими МЖД.
Там столичные журналисты собирались своей компанией, в которую был допущен Жора, и в открытую травили политические анекдоты, вроде якобы приказа «дорогого Леонида Ильича» заасфальтировать реку Москву, чтобы по ней не смог подойти к Кремлю крейсер «Аврора». Этого почившего в бозе «просто Ильича» как только они не обзывали: и «Летописец», намекая на сочиненную не им, но отмеченную литературной Ленинской премией трилогию, и «Броненосец» – за патологическую при жизни любовь к наградам и званиям.
– А знаете, какой награды у него не