некрологе – «выдающийся», а не просто «видный деятель Коммунистической партии и Советского государства», дающей надежду на почетные похороны у Кремлевской стены.
– Как будто мертвым не все равно, где их закопают, – опять встревал с хохотком Жора, подумав при этом: «Слышал бы меня сейчас тесть, – убил бы!»
Рабы и оковы
Его сосед по комнате – всегда щеголевато одетый, носатый, очкастый, напоминавший своим менторским тоном лектора общества «Знание», экономический обозреватель «Вечерней Москвы» Михаил Круглов – считал своим долгом открыть изображавшему наивного провинциала Жоре глаза на «мерзости» советской действительности. Приняв перед обедом стакан-другой местного дешевого вина и немного захмелев, он отважно громил «самоедскую» экономику развитого социализма.
– Понимаешь, Георгий, она не жизнеспособна, и это замечательно доказал наш бывший соотечественник, американский экономист Василий Леонтьев, за что и получил Нобелевскую премию, – внушал он Горелову, расхаживая по комнате и постоянно протирая носовым платком запотевающие очки. Жора слушал его, лежа на застеленной кровати и лишь изредка вставляя реплики. – Глобальное плановое хозяйство даже в принципе невозможно! А мы все время чего-то там планируем, тут же сокрушая это «планов громадьё» то стахановскими рекордами, то «рабочими эстафетами», то выполнением отдельными ударниками за три года пяти, шести или даже десяти годовых норм. Слава богу, что у пекарей, к примеру, хватает здравого ума не поддерживать очередной, одобренный ЦК, идиотский почин и не переводить за смену месячную норму муки в хлеб, который пришлось бы скармливать свиньям.
– А эти безумные показатели! – горячился он. – Тонно- километры, например. Слыхал о таком? Я недавно вернулся с БАМа, в который страна вбухивает чертову тучу миллиардов. Строят эту дорогу, как ты, наверно, знаешь, одновременно с двух концов – с запада и востока, и на каждой из сторон есть своя звеносборка. Вроде разумно, да? Так вот, их периодически и, как я понимаю, специально останавливают под благовидным предлогом: дескать, смежники подвели – то рельсы вовремя не поставили, то шпалы, то креозот для их пропитки закончился, а укладка пути стоять, мол, не может. Знаешь, зачем? – выдерживал Круглов театральную паузу, – а чтобы увеличить плечо перевозок ради выполнения плана этих самых тонно-километров и получения премии! То есть, готовые звенья везут окольным путем на противоположную укладку, через полстраны, тратя на это огромные деньги!
– А как же «экономика должна быть экономной!»? – лениво напоминал популярный партийный девиз Жора.
– Ну, лозунговать правильно мы умеем. Жаль только, что эти призывы не совпадают с суровой правдой жизни. Ты в своем вузе, наверное, изучал такой предмет, как «Политическая экономика», что-нибудь понял?
– Честно? Контрольные с учебника сдирал, а на экзамене шпаргалил, как все, – признавался Горелов. – Тёмный лес!
– Вот-вот. Там сам чёрт ногу сломит. Экономика – наука зловещая, с ней шутки плохи: мстит, если что не так. А у нас курс на гигантоманию: «догнать и перегнать Америку!» В итоге, мы больше всех в мире производим стали, чугуна, алюминия, добываем нефти, угля