Старик парнишке полный смотр всего полка с предъявлением подворотничков устроил по каждому пункту счета к оплате. Думал, сейчас смотритель скуксится и расплачется. Ни фига. Рычал на седого совершенно по-взрослому. Тот даже револьвер у меня просил – пристрелить наглого начинающего вымогателя. Повеселили казачков, да и мне настроение подняли. Я со сна всегда… смурной. Говорил уже?
Наконец двинулись. Десяток казаков с пиками впереди, десяток сзади. В середине чемодан на лыжах – со мной внутри. Эх, видели бы меня друзья! Прямо царский кортеж! Гера хихикает из чулана. Намекает, гад, что эдак по-царски мы до Томска два месяца пиликать будем вместо двух недель. Ни на одной станции не найдется двадцати трех сменных лошадей. Да и не захотят казачки родную скотинку на казенную менять. Как выяснилось, у Сибирскаго казачьяго войска только оружие от государства да фураж. Остальное, включая транспорт, форменную одежду и пищу, – их забота. В походе еще ладно. Из бюджета на каждого разъездного кавалериста по три рубля дополнительно к жалованью выделяется. А как начальство в казармы засаживает – все, трындец. Конец всему и голодуха. А ведь еще нужно что-то семьям отправлять. Кормилец на службе, а детки малые – семеро по лавкам, и все, что характерно, жрать хочут. Думаете, гастарбайтеры – изобретение двадцатого века? А казаки – они кто? Служба вахтовым методом…
Лучших-то в лейб-гвардии Казачий полк забирают. Не заметил особой туда тяги у служивых – кому охота на четверть века от родных станиц уезжать? Да и не было у них шанса. Один из самых обсуждаемых слухов в отряде – возможность роспуска их Двенадцатого полка. Год назад в Омске казачий круг был. Это вроде съезда партии. Вернувшийся оттуда полковой старшина майор Викентий Станиславович Суходольский эту весть и привез. Мол, Одиннадцатому Тобольскому да Двенадцатому Томскому городовым полкам наказной атаман места в новом обустройстве войска найти не может. В Петербург о том пока писано не было, но волноваться казачки уже начали.
Рассказал им о готовящемся походе на юг. Старший брат, Мориц, поделился планами – чай, не великая тайна. Говорил, что и казаки пойдут туркмена воевать, а значит, и потери будут. Пока Бухару с Кокандом к ногтю не прижмут, никто их полков трогать не посмеет. Мало ли что. А вот потом… О «потом» тоже есть идеи, но о том буду с полковым старшиной разговоры разговаривать. Приободрил, как мог, охрану моего ненаглядного тела.
Кстати, действительно – ненаглядного. В Усть-Тарке не нашлось ни единого зеркала. Совсем маленькое, с пол-ладони, было в бездонном саквояже Гинтара, но, кроме одного глаза или подбородка, в него ничего видно не было. Утруждать себя бритьем тоже не было необходимости – старик недрогнувшей рукой острейшей бритвой за пару минут ликвидировал лишнюю растительность на моем лице.
Небогатой на зеркала оказалась и станция в Камышеве. В Вознесенском даже церковь была побольше, но отразиться, дабы наконец оценить весь масштаб доставшегося мне тела, не в чем было и