ручку к молотку. Но верил ли сам Никита тому, что говорил, и действительно ли у него болела душа за интересы дела? С расстояния многих десятков лет, уже зная конечный результат его деятельности, можно сказать: ему на все было наплевать. Он не имел собственных убеждений, а повторял только то, что говорил Сталин.
Когда в Москве обострилась продовольственная проблема, Сталин предложил, чтобы на предприятиях занялись разведением кроликов. Никита Сергеевич сразу же ухватился за эту идею и довел ее до абсурда. Работу предприятия он оценивал по количеству выведенных кроликов.
– Почему вы не выполняете указания Сталина, – спрашивал Хрущев директора завода, – и не занимаетесь кролиководством?
– Мы было начали разводить кроликов, – оправдывался тот или иной руководитель предприятия, – но у нас нет условий для этого, кролики стали болеть и подохли.
Однако никаких оправданий Никита Сергеевич не признавал. Директора исключали из партии и снимали с должности.
То же самое стало происходить, когда по инициативе Сталина было принято решение пополнить меню в рабочих столовых шампиньонами. На отдельных предприятиях для этих целей начали строить погреба, закладывать траншеи и прочие сооружения. Однако такой объем работ был не под силу многим предприятиям, и они вместо прибыли от выращивания грибов терпели убытки. Когда об этом докладывали Хрущеву, он учинял разносы, и эти грибницы часто за спиной у него называли «хрущевскими гробницами». Но это Никиту Сергеевича не смущало. Он доложил Сталину, что кролиководство и выращивание грибов способствовало решению продовольственной проблемы москвичей, и они благодарят товарища Сталина за заботу.
Эта напористость, рвение и стремление внедрять новое, которое чаще всего было хуже старого, останется в Никите на всю жизнь. С той только разницей, что в тридцатых годах он это делал, чтобы угодить и быть замеченным Сталиным, а в пятидесятых он это будет делать, чтобы прослыть великим реформатором.
Здесь уместно будет вспомнить, как он пытался внедрить на Украине гидропонику, выращивание овощей на каменистой почве. С этой целью срезали верхний плодородный слой почвы, сваливали в курганы, завозили щебенку, на которой пытались вырастить помидоры с огурцами. Однако ничего не получалось. Семена даже не всходили. Хрущев был вне себя от злости.
– Почему у японцев этот метод распространен, – шумел он, – а мы, что хуже японцев?
Мы не лучше и не хуже японцев, но японцы это делают из-за нехватки плодородных земель, а для нас, где плодородных земель с избытком, их опыт был ни к чему. Хрущевскую гидропонику переименовали в «гидропанику».
Побывав в Америке, посмотрев на кукурузные поля Айовы, Никита решил выращивать кукурузу там, где она никогда не росла. Однако об этом речь пойдет ниже, когда Хрущев будет во главе партии и государства, а вначале тридцатых он только карабкался к вершине власти.
В эти годы он познакомился с Николаем Булганиным. Впервые они встретились,