не ответил, я приободрил сознание, напряг подсознание, скорректировал надсознание.
Чуточку прозрачный шеф явился под вопли филина.
– Просили передать: если ты сумеешь нарыть хоть что-то серьезное по гигантскому Повару – представят к ордену.
– Лучше внеочередной отпуск в Антарктиду. Отдохну наедине с пингвинами.
– Ну, а если решишь задачку про однобокую беременность…
– Получишь Героя России, – закончил я фразу
– Угу! – глумливо подтвердил неугомонный филин.
Не сказав больше ничего ободряющего, шеф обратился в клок мрачного тумана.
Видно, на таком гигантском расстоянии даже генеральские призраки устают.
– Угу!
Я подхватил с земли увесистый сук и швырнул в чащобу.
Филин заткнулся.
Я начал проверку сухого пайка.
Горький шоколад – три плитки, литровая бутылка минеральной воды, пара яблок и банка моей любимой сгущенки.
С шоколадом, минералкой и сгущенкой – козырный расклад, а вот с яблоками…
Впрочем, откуда было знать водиле, что у меня на этот райский фрукт, поспособствовавший библейскому грехопадению, образовалась устойчивая идиосинкразия, которую я скрывал не менее тщательно, чем единственный свой провал, который так и не вылез наружу благодаря трагическому стечению обстоятельств и прихоти судьбы.
Закат был напрочь испоганен кучевой облачностью.
Я направился тренированным шагом бывалого искателя небесных камней туда, где вновь прогугукал филин.
Пройдя километра полтора, я зашвырнул яблоки подальше: одно на север, другое – на юг, а сам двинулся на восток.
Вспоминать о яблочном позоре не хотелось, но тот кирпичный забор с шипами упорно проглядывал сквозь реальный мрак забытья.
Третий раз в ту чересчур урожайную осень мы чистили сад жлобистого директора лакокрасочного рынка.
Директор представлял собой расово-национальное недоразумение, возможное только на российских просторах.
В общем, я попался, и за пазухой у меня лежало не менее трех килограмм отборных яблок.
Владелец лакокрасочных рядов без малейшего нацменского акцента, без нацменской заторможенности, без нацменской заносчивости и нацменской вредности заявил, что не будет отрезать мне уши, нос и прочие выступающие органы. Гуманисту не хотелось получить репутацию скинхедофоба, и он предложил мне скушать украденные яблочки.
Пара откормленных ротвейлеров и три помповых ружья заставили согласиться на поздний десерт.
Не знаю, установил ли я мировой рекорд по количеству съеденных единовременно яблок, но европейский – точно.
Впрочем, я по-прежнему люблю сказки малых народов России.
А вот яблоки пришлось исключить из рациона питания на всю оставшуюся жизнь.
Вскоре директора лакокрасочного рынка застрелили из автомата.
Директор, так и не закончивший утренний обход, корчился в луже пентафениловой эмали, и его нерусская кровь нехотя смешивалась с белым колером.
– Какого хрена!..
Подскользнувшись