собраться в бороду. Голубые глаза смотрели по-доброму, но как-то странно.
«Чокнутый», – решил сперва Раздолбай, но тут увидел, что черная хламида перепоясана ремнем, на пряжке которого выбито изображение церковного креста, и понял, кто перед ним.
Существование попов, которые изредка встречались на улице или в метро, Раздолбай считал необъяснимым феноменом. «Сколько лет объясняют людям, что религия – это сказка, которой цари до революции одурманивали народ, чтобы держать его в повиновении, – думал он, – и надо же, до сих пор находятся чудики, которые продолжают всерьез разыгрывать этот спектакль. Да это как если бы Деды Морозы с новогодних утренников продолжали весь год ходить в длинных красных шубах, кричать «хо-хо-хо!» и обещать подарки. И еще требовали бы считать себя настоящими Сантами!»
– Чем вам, милый человек, не нравится моя газета, – с подчеркнутой до издевки вежливостью поинтересовался Раздолбай. Тщедушный попик отчего-то вызвал в нем раздражение, и хотелось немножко поглумиться над ним.
– Первый раз вижу газету с таким срамом на всю обложку, – искренне удивился попик. – Это что ж, у нас теперь издают такое?
– Издают, вон в ларьке лежит. И почему «срамом»? Отличная девушка, по-моему. Не находите? – усмехнулся Раздолбай и нарочито сунул попику под нос обложку с грудастой блондинкой, между раздвинутых ног которой было написано «Разбуди первобытную похоть».
Попик отвел глаза и даже как будто вздрогнул.
– И что там пишут? – осторожно спросил он.
– Про секс пишут. С кем, как… куда… – Раздолбай усмехнулся снова. Ему нравилось, что попик смущается и кажется еще более дремучим девственником, чем он сам.
– Зачем же вы греховную газету читаете? Искушаете себя. Начитаетесь, будете об этом все время думать. Не о Боге, не о вечной жизни…
– Вы мне еще про чертей со сковородками расскажите! – раздраженно перебил Раздолбай, заметив через окно, что на платформу заползает желто-синий хвост железнодорожного состава. Пора было идти к своему вагону, но напоследок хотелось оставить за собой веское слово и пригвоздить попика за всех обманутых и угнетенных народных предков.
– А вообще… Советуете думать о вечной жизни? – уточнил Раздолбай, подхватывая сумку с пола.
– Хотя бы не забывать.
– Я читал тут про технику пролонгации – это чтобы дольше делать то, что вы искушением называете. Вот пишут… – Раздолбай ткнул пальцем в статью и зачитал вслух: – «…в момент приближения оргазма подумайте о чем-нибудь постороннем, что вас охладит». Можно, я о вечной жизни в этот момент подумаю?
Попик, казалось, потерял дар речи, а довольный собой Раздолбай сложил газету, демонстративно глянул на часы и, не оборачиваясь, зашагал к поезду. Он даже удивлялся, почему этот безобидный человечек вызвал в нем такую злость и желание унизить его. Да, этот тщедушный чернец был из тех, кто дурил народ в прошлом; да, он посягнул на любимую газету, но было