глаз.
– …потом дергают там, балдеют. Спина высыхает от этого, их сгибает потом. Горбатых видели? Были дрочерами.
Раздолбая сковал ужас. Сначала он испугался за себя, потом подумал, что не успел стать дрочером, потому что вовремя сдал календарь дяде Володе, и испугался за Хараборкина. Ему живо представилось, как сгорбленный заместитель отчима придет к ним домой на чай, мама будет ахать и спрашивать, что с ним стряслось, а Раздолбаю придется отводить глаза, чтобы не выдать своих тайных знаний.
«И предупредить не получится – тоже стыдно… – подумал он и стал себя успокаивать. – Хараборкин взрослый, все знает про это. Повесил календарь на стену, а сам в «Ежевику» ходит. Не станет он дрочером, обойдется!»
В тот вечер у костра неразрывную связку слов «жрать» и «работа» дополнили в сознании Раздолбая еще три связанных воедино понятия – стыд, страх и дрочер. А через несколько лет стыд и страх стали для него постоянными спутниками.
Началось с того, что поздним зимним вечером Маряга позвал Раздолбая гулять на стадион «Динамо». Место для прогулки было выбрано странное, но еще удивительнее было поведение Маряги, который подходил к спортивным корпусам и зачем-то пристально изучал окна, замазанные белой краской. На недоуменные вопросы приятель отвечал многозначительными недомолвками и только возле огромного здания бассейна, найдя наконец то, что искал, открыл цель прогулки.
– Поход за сексом, не допер еще? – хохотнул он и показал царапину в замазанном окне женской раздевалки.
Раздолбай прильнул к царапине, увидел раздетых девушек, которые, не таясь, ходили на расстоянии вытянутой руки, и его прижатый к стеклу глаз стал впитывать их наготу с жадностью слона, опустившего хобот в прохладное озеро. Вдруг резкий свет фонаря ударил из темноты. Маряга с криком «Шубись!» умчался вдаль по сугробам, как испуганный страус, а разомлевший Раздолбай с перепугу полез на двухметровый забор, откуда его стянули за ноги два сопящих милиционера в жестких серых шинелях.
– Ну чего, отведем его в раздевалку, чтобы бабы ему там морду разбили? – предложил один.
– Да он только рад будет! – усмехнулся другой. – Ты на морду эту блудливую посмотри! У-у-у, рожа!
И милиционер сунул Раздолбаю под нос огромный красный кулак.
– Тогда в спецприемник оформим. Посидит до утра с беспризорниками.
– Не надо в спец… прием… ник… пожалуй… ста, – взмолился Раздолбай и, пытаясь отвести от себя постыдные подозрения, выдал алиби.
С его слов, тщательно записанных в протокол в опорном отделении милиции, выходило, что он зашел на стадион, чтобы записаться в бассейн. Незнакомый парень постарше предложил три рубля, если он постоит пять минут на шухере. Он согласился, и парень стал смотреть в какое-то окно, а он просто стоял рядом и глядел по сторонам. Нервно теребя помпон шерстяной шапочки, Раздолбай втирал свое алиби молодому милиционеру, который стаскивал его с забора, и пытался ощущать себя бывалым рецидивистом. А потом в кабинет зашел милиционер