тысяч ежемесячно было для нас двоих более чем достаточно. Главное, что затраты ожидались смехотворные – мы могли не тратить средства на зарплату доставщикам пенсий в полном объеме, ведь по негласному сценарию пенсионные деньги разносили по адресам те же почтальоны, которым и так приходится ежедневно разносить газеты и телеграммы…
«Дилижансу» оставалось только доплачивать им по шестьсот рублей в месяц. Полностью зарплату «наши» почтальоны получали на основной службе. Правда, я нашла статью расходов УФПС по дополнительному поощрению наших доставщиков – премией и «матпомощью». Зарплата у рядовых почтальонов маленькая, пусть порадуются…
Лена
Саратов, 18 февраля
Сегодня – день рождения Горина. Мне очень плохо… Вновь хочется, чтобы мы были вместе, чтобы никогда не было этих четырех месяцев без него…
Я только что пришла от мамы, вернее, из больницы, так как к маме пока не пускают. Мне лишь на секунду удалось заглянуть в эту страшную реанимационную палату: рядом с кроватью – железки, гири, одна нога подвешена, голова перевязана, сквозь бинты просачивается кровь… Меня насилу увел врач, который что-то частил, но я услышала только три слова: авария, кома, крепитесь…
Уже на выходе из больницы всплыли и угнездились в памяти другие слова доктора: водитель – погиб (дядя Саша?!)… Это был наезд… КамАЗ скрылся…
…Кирилл тоже куда-то пропал. Уже с неделю. Его сотовый «выключен или находится вне зоны действия…». Тему я отвела к Зойке, попросила присмотреть – на пару дней. Завтра в два у меня встреча со следователем.
Правосудие по-китайски
Саратов, 22 февраля около полуночи
Если бы у света был край, самоубийц было бы гораздо больше. Многих останавливает отталкивающий вид после насилия над собой. Смерть должна быть достойной, возможно, более достойной, чем жизнь.
А так бы, как в сказке, подошел к самому краю света, всего один шаг – и ты паришь, летишь, растворяешься. Возможно, легкое головокружение, самое страшное – разбойничий свист в ушах и… все – обручение с небытием состоялось…
Лена тяжело вздохнула, повернулась на другой бок и приказала себе: бай-бай, завтра снова будет солнце, завтра будет завтра. И жить, скрипя от бессилия зубами, все же придется. Ради Темы, ради памяти отца и теперь уже и… мамы. Слезы вновь закипели, горло перехватил спазм. Лена поднялась с кровати и пошла в ванную, где, наскоро умывшись, долго держала руки под струей холодной воды. Затем прошла на кухню и включила электрочайник. Заварив чай, попыталась разобраться в том, о чем же допрашивал ее вчера следователь.
…А следователь ее именно допрашивал – под протокол. Она думала, что речь пойдет о преступнике, который совершил наезд и скрылся. Речь и пошла о преступнике, но им, по словам следователя, оказалась… мама. И речь пошла совсем об ином преступлении – «о хищении в особо крупных размерах».
Следователь, совсем молодой, что-то неприязненно цедил, бросал обвинения,