всех. Там защита, но высокое доверие – там многое знаешь, но мало говоришь… Блеск! Восторг! Высота!!!
"Полёт! Полётище!!!"
Из множества кандитатов, а ближе, из толпы – ты избранный. Ты – один. И на зависть другим, всем, тебя одного пропускают внутрь. Для меня, как и для всех, это место особое. И почему-то совершенно не важно, что там находится, что там делают, как себя ведут… Главное, словно свершилось, и как будет потом, мне абсолютно по-хрену. Без значения! Лишь бы те, кто остался, завидовали.
Знаю, что похоже на бред, но у каждого же свои червяки в голове.
По ходу ходьбы у меня из головы не выходили слова Любы. Люба вообще мой гипнотезёр. По-другому не могу объяснить, почему я так подвластен ей. Но ни в коем случае подкаблучником себя не считаю,– но вот может же баба зацепить словом, что и покоя лишить! Не зря же говорят, что бабий язык имеет свойство материализовываться.
Материализовываться – слово-то какое-то… длинное и когда произносишь его, кажется, что чистишь сырую рыбу… зубами. Вроде бы ничего, только чешуя меж зубов застревает.
–Блин,– в сердцах выругался я про себя, совершенно не имея ввиду выпечку,– и зачем подходил к окну и слушал её!
В мыслях, я сердито ругал самого себя, но даже вслух, шёпотом, произнося острые колкости, делал это так, чтобы оно звучало словно не про меня, а про кого-то другого. Так хотелось взвесить жирного пинка этому другому. Да вот боялся мгновенной отдачи.
Но меня реально не на шутку терзали недавние слова жены, и несмотря на это, я продвигался и продвигался вперёд. Луна то скрывалась за тучками, то снова выходила и хоть немного, но освещала мой нелёгкий путь и не только. Шаг за шагом мои ноги отмеряли десятки, сотни метров, одновременно дрожали, были слабыми и выносливыми. Пройти мне осталось примерно около двух, двух с половиной километров. Уже сквозь лесополосу, расположенную вдоль деревни, к которой я направлялся, виднелся свет в близлежащих домах. Уже совсем рядышком слышался лай домашних собак, да и голоса гуляющей по улицам молодёжи тоже мне были слышно.
Будто никто не спал, а словно знали, что я иду и специально создавали шум.
"Подлецы?"
"Нет. Мерзавцы…"
Подувшее веяние прохладного ветерка с реки, снова вызывал у меня приступы кашля. Уже не присаживаясь на корточки и не пряча лицо в подоле футболки, а ровно стоя, не думая об осторожности и возможной опасности, я давал от души выйти наружу микробам. Слезившиеся глаза закрывались и проступала сдавленная влага. Но когда всё проходило, когда извержение внутренностей отлаживалось, я тут же опомнившись, резко осматривался и пригибался ниже к земле. Я никого не замечал, но чувствовали мои трусливые поджилки, что за мной кто-то наблюдает. Сославшись на нервное состояние, мне с трудом удалось себя успокоить и я спешно начал движение вперёд, и тут… меня кто-то окликнул.
–Э-э-эй,– хриплый голос звал меня полушёпотом, словно с эхом.
Не то, чтобы я испугался, но ноги сами встали как вкопанные, будто в землю вросли, а учащённое сердцебиение, словно маленькими молоточками, застучало в висках создавая мелкую вибрацию