достал кресало, кремень и трут, выдернул из-за бревна пучок прошлогодней травы, развел огонь, подбросил в него сухих веток.
Владимир Гранов начал чертить и объяснять:
– Вот река, балка, десять изб от леса и семь от реки. Здесь загон. В нем более сотни полонян. Вот в этом доме отдыхают сотник татарский с помощником, с ними пара ратников на охране и посылках да две молодые бабы. Крымчаков шесть десятков, один из них вокруг загона. Думаю, несколько человек будут дозорную службу нести.
Он упомянул про Ипата Волина, с его слов рассказал о размещении крымчаков по дворам.
Бордак выслушал его и сказал:
– Спасибо тебе, Владимир. Теперь ступай к своим да позови к нам десятников.
– Мужик помог. Без него мы еще сидели бы вокруг деревни.
– И его отблагодарю.
– Он просил взять его с собой на татар. Мол, я должен зарубить хоть одного. Очень просился.
– Ладно, я решу, разрешить или нет. Ступай.
Опричник Гранов ушел, подошли десятники.
Бордак предложил им:
– Садитесь прямо на траву, пока тепло, да не затрите чертеж на земле. – Десятники опустились на корточки вокруг схемы, и воевода продолжил: – Вышло так, что крымчаки залезли в избы, выставили дозор на околице и один десяток на охрану полонян, которых собрали в загоне на конце деревни. Предлагаю напасть на них ночью. До рассвета мы можем вообще всех крымчаков перебить, полонян освободить. Как кто думает, десятники?
Лука Огнев, Фома Рубач и Яков Грудин ответили, что согласны.
– Тогда так. – Бордак начал объяснять каждому, что делать.
Парфенов подбрасывал хворост в костер.
Десятники выслушали воеводу.
– Вопросы ко мне есть? – спросил Бордак. – Ежели нет, то готовьте воинов. Я пойду с Огневым, буду и с Рубачом, княжич Парфенов – с Грудиным. Выход к деревне и готовность к бою – один крик кукушки. Нападаем после троекратного крика или моего распоряжения, отданного голосом. Все, ступайте.
Воины быстро окружили деревню. Коней, в которых сейчас не было нужды, они оставили на опушке леса.
Бордак с отрядом Рубача вышел в балку.
По откосу спустился мужик, снял шапку.
– Я извиняюсь, конечно, но ты и есть боярин, воевода?
– Да, а ты, стало быть, Ипат Волин?
– Он самый.
– Мне ратник мой говорил, что ты желаешь бить татар?
– Слов нет передать, как желаю, боярин. Не гони ты меня, дай отомстить басурманам за сожженное село, за убитых стариков и младенцев.
Бордак взглянул на десятника и распорядился:
– Фома, возьми мужика к себе.
– Понял.
– Благодарствую, боярин. А как звать-величать тебя, чтобы потом молиться за твое здоровье?
– Молись за царя и все воинство его, а зовут меня Михайло Алексеевич.
– Благодарствую еще раз, Михайло Лексеич. Чудно мне, боярин, высокий вельможа, а как простой ратник. А воин твой говорил, что в дружине и сын князя есть.
– Есть. Помощник мой. Он тоже будет громить татар.
– Вот и говорю, чудно.
Рубач