Трое ранее покушавшихся на жизнь государя денег на толковое оружие не смогли наскрести.
Не менее удивленным выглядел и сам Великий князь Константин. Взяв паузу на раздумье, он жестом попросил шефа жандармов сесть. Высокая фигура генерала, убеленного благородной сединой, вносила в камерный полумрак кабинета какое-то необъяснимое беспокойство и мешала думать над следующими практическими шагами.
– Вы, Лузгин, конечно же, не знали, что действует группа? – обратился хозяин кабинета к своему адъютанту.
– Никак нет, Ваше Высочество.
– Дрентельн… Мой адъютант, капитан второго ранга Лузгин с этой минуты прикомандирован к Третьему отделению для принятия в полном объеме мер по расследованию этого прескверного происшествия. Без содержания. Отчитываться Лузгин будет лично мне, уж не обессудьте.
И генерал, и капитан второго ранга стояли по стойке «смирно», понимая, что приказ подлежит немедленному исполнению.
– Вас, генерал, попрошу ввести адъютанта в курс дела, дать доступ к любым архивам и бумагам, а также к месту преступления. Капитан второго ранга имеет полномочия испрашивать отчетности у всех ваших подчиненных.
Генерал, обескураженный таким поворотом событий, всё же отличался военной дисциплиной и ни одним мускулом своего лица ни расстройства, ни, уж тем более, досады, не выказал.
– Вам, капитан второго ранга Лузгин, приказываю скорейшим образом приступить к выяснению обстоятельств дела, чтобы в дальнейшем иметь возможность работать в одной упряжке с Третьим отделением. Вопросы есть?
– Никак нет, Ваше Высочество! Одно только прошу. О полученном приказе обязан доложить Его Величеству! Прошу понять меня правильно… – ответил Дрентельн.
– Прошу разрешить оставить мундир на время следствия, – спокойным голосом изложил свой вопрос адъютант, что Дрентельн оценил должным образом – при погонах в этой связке тогда оставался только он, что выглядело уже не так унизительно.
Великий князь кивнул в знак согласия и позволил офицерам приступить к делу:
– О малейшем продвижении в ходе дела докладывать немедля. Исполняйте.
Лакей, показавшийся в дверях с подносом, полным чайных кружечек на блюдцах, вынужден был проявить чудеса ловкости, чтобы не уронить драгоценный сервиз тончайшего фарфора в тот момент, когда генерал-адъютант Дрентельн ринулся прочь из кабинета.
Глава IV
Открытия
23 ноября 1879 г. Москва.
Благовест Андроникова монастыря призвал к началу воскресного богослужения, пробиваясь сквозь густой утренний туман, делавший звон особенно гулким, сочным и протянутым. [11]
Лузгин и оба его сопровождающих, аккуратно пробираясь по краю разбитой узкими колесами телег дороги, пытались не вступить в покрывшуюся за ночь тонкой коркой льда грязную жижу. Карета их села осью на колею почти за версту отсюда и чертыхающийся