собираюсь, – пообещал я. – За мной должна прийти большая пирога.
– Было бы лучше, если бы ты сделал это раньше! – заявил он.
– Постараюсь!
– А далеко ли пироге плыть?
– Если кто быстрые ходоки, то уже через пять дней к полудню можно добраться до моего дома, а на пироге придется плыть день, всю следующую ночь, чтобы поспеть туда послезавтра.
Разговор проходил таким образом, чтобы был доступен умственному развитию шамана. Я его не обманывал, выдерживая геометрические и временны́е соотношения, которые туземцы могут представить себе. Например, переход на Луну для них равен восьми пальцам-дням, а до солнца – десяти. Насколько становится понятным, мой дом на родине не должен был отстоять дальше солнца или луны, где обретались бог Дуссонго и Высший Дух.
Привели женщин из дальних деревень. Шаман, с хитро прищуренными блестящими глазками, растирал в пыль какие-то пахучие корешки, пришепетывал, заливал кипятком и валил пар, поил женщин бурым, горько пахнущим настоем.
Женщины легли ногами к огню, от которого шел неприятный и непонятный дым. Он больше стелился понизу и обкуривал их.
Обкуривал он и меня. После этого я, видимо, потерял сознание, так как ничего не видел и не помнил. Когда же, наконец, пришел в себя, несколько женщин держали меня за руки, и на их лицах я увидел выражение тревоги и ужаса, и… любопытства. Я никак не мог сообразить, что же случилось, пока не услышал громкие возгласы торжествовавшего шамана.
– К огню! К огню!
Женщины снова расположились ногами к костру. Ка-ра-и-ба-га, весьма посредственный чревовещатель, с грехом пополам подражал различным звукам животных, птиц, шуму водопада, раскатам грома, вою ветра, пытаясь убедить присутствующих, что звуки исходят из женщин. Все это время, воссоздавая ужасную какофонию, он заглядывал мне в глаза, желая узнать, какое произвел впечатление. Эти его фокусы и ужимки могли ввести в заблуждение кого угодно, только не современного человека. Я делал невозмутимое лицо, а его это видимо бесило.
Шаману было в новинку моё равнодушие, он отступил на шаг назад и смерил меня удивленным, более того, недоумевающим взглядом, затем стал прохаживаться взад и вперед, очевидно, обдумывая что-то. Лицо его становилось все грознее и злобнее, а под конец он разразился громким раскатистым полоумным смехом, от которого женщины встрепенулись. Их медленное вставание представляло собой вялость привидений, и он с неудовольствием покачал головой – это было совсем не то, чего ему хотелось.
– Эй, вы, не разрешившиеся от бремени коровы! – крикнул он, начав стучать в барабан. – Покажите, как пляшут легкие на подъем масоку.
Костер бросал яркие отблески на стенки палатки, а женщины в трансе, больше похожие на призраки, чем на живых людей, медленно образовали круг вокруг меня.
Танец выражал ленивое переминание с ноги на ногу на месте и был лишен задора.
– Прыгайте хорошенько, общипанные курицы! Разве так пляшут духи?
Движение переросло в дикую истерию, направленную в мою сторону. Это был заразительный танец. Женщины делали прыжки вперед, точно желая напасть на супостата. Наконец, они, вознамерившись