балконам. Иначе внутрь попасть было нельзя. Нам нужен был пятый этаж. На третьем я чуть не сорвался. Димка подтянул меня сверху. Мои силы были на исходе. Нервы. Я просто хотел увидеть Веру. Я понимал, что это моя слабость. Ну и что? Почему бы и не побыть немного слабым? Вера не выходила из моей головы. Добрались. Когда мы, с ног до головы вымазанные, оборванные и далеко не трезвые появились в длинном коридоре женского отделения студенческой общаги, несколько девушек в махровых халатиках завизжали, как поросята. Димка пошел пугать своим видом каких-то знакомых. Я постучал в комнату Веры. Она открыла. Ужаснулась. Радости от такой встречи, похоже, не испытала. У нее в комнате был кто-то еще. Она вышла в коридор. Одетая в длинный оранжевый халат. Волосы распущены. Я стою перед ней грязный, как свинья, курю сигарету, покачиваюсь. Начался натужный разговор. Она грубила мне. Провоцировала. Зря. Я ударил ее. Она хотела этого. Не знаю, почему, но хотела. Ударил несильно, скорее, для виду. Но этого было достаточно для истерики, слюней и соплей. На шум из ее комнаты выбежал молодой парень – герой, а за ним еще та «подруга» с запущенным телом. Герой неумело набросился на меня с кулаками. Весь раскраснелся. Я попал ему куда-то в область головы. Но подраться нам было не суждено. Набежала куча людей. Меня схватили и держали. Кто-то вызвал милицию. Серый человек в форме, сопроводил меня под руку вниз, сказав, что если я не перестану дебоширить, он вызовет наряд. Этого мне не хотелось.
Я стоял на пороге холодной улицы, задрав голову к окну Веры. Курил. Правая кисть моей руки опухла и сильно болела. Кажется, я сломал большой палец. Я свистел. Хотел, чтобы ее герой вышел наружу и доказал мне, что он герой. Но никто не выходил. Я видел, что кто-то посматривает в окно. Я не стал искать Димку: он, верно, уже лежал под одеялом рядом с теплым телом какой-нибудь иногородней девочки-студентки. Я поплелся в сторону дороги. Таксист долго смотрел на меня, прежде чем согласился везти. В конуре я разделся. Бросил свое грязное тряпье на пол ванны. Сам залез под душ и смыл с себя остатки этого дня.
Меланхолия
От невроза можно избавиться, от себя не выздоровеешь.
Жан-Поль Сартр
Кухня. Восемь квадратных метров. Кухонный гарнитур, холодильник, газовая плита, четыре стены, в одной из которых окно в дверь, в противоположной – в окно. Линолеум, сделанный под паркет; потолок, сделанный под идеальную белую плоскость. Посуда, пепельница, фрагменты еды. Я сижу на полу, упершись спиной в обклеенную светлыми ненавязчивыми обоями стену. Рядом со мной бутылка холодного пива, пачка легких сигарет (чтобы курить чаще), черная зажигалка и соленые фисташки. Из соседней комнаты доносится унылая музыка с претензией на талантливое исполнение. Ее звук еще более усугубляет мое состояние. Пиво, по мере употребления, размягчает конечности и направляет мыслительный процесс в сужающийся коридор, заполненный мраком собственной биографии и ведущий к ее неизбежному концу.
Мои веки бессознательно смыкаются и размыкаются, позволяя глазам видеть привычную