живу в коммуналке, и благодарен судьбе за то, что у меня вышло хотя бы это.
Три года назад я отучился на переводчика, и переехал в Большой Город, чтобы работать. Я шатался по разным конторам, предлагал услуги личного переводчика, но на моём счету только два аудита и перевод двенадцати открыток. Всё испортила Соцсеть. Мой злейший враг. Мой лучший друг. Единственное живое существо в моей жизни.
Ещё во время моей учёбы в университете, случилось ужасное. Соцсеть – крупнейшая развлекательная платформа страны, объединилась с одной переводческой кампанией, и вывела на свет чудо – Переводчик. Переводчик – программа, которая переводила всё, все тексты со всех доступных диалектов на любые другие. Переводчик занимался и речью, и надиктованными монологами, и эмоциональными восклицаниями, переводя их с поразительной точностью. Переводчик – автономная и абсолютно бесплатная программа, за функционированием которой следят несколько системных администраторов. Соцсеть предоставила услуги Переводчика в общее пользование, и новой программой стали пользоваться все. Старые бородатые профессора в университете махали рукой, мол, качество перевода плохое, и о программе быстро забудут, но я видел ложь в их глазах. Я знал, что они тестировали программу, и сейчас просто пытаются не распугать учащихся, заставить их доучиться. Но с созданием Переводчика решился вопрос моей карьеры. Отныне мне пришлось заниматься чем-то другим.
Людям не требовались точные переводы возгласов и нового сленга. С остальным Переводчик справлялся. Бизнесмены, деловые люди, иностранцы – этим людям теперь было достаточно купить микронаушник, и общаться и понимать на родном языке. Десятки тысяч людей потеряли работу. Я успел найти новую, поэтому мне повезло. Работая, я чувствовал себя нужным, чувствовал жизнь внутри себя. Работая, я мог не вспоминать о своих неудачах.
Я шагал по улицам Большого Города, а брезгливая Женщина в Зелёном, именующая себя Отвращением, закрывалась от падающих с деревьев капель маленьким зонтиком, и морщила нос, сидя на моём плече. Вообще-то она сидела в печёнках, но при каждом повороте головы, я наблюдал за тем, как она поджимала ноги и с укором смотрела на меня, мол, куда ты меня опять притащил.
− Куда ты меня опять притащил, − возмущалась она. – Дома не сидится?
Я не стал отвечать, только раздражённо мотнул головой. Она фыркнула. Хотел я того или нет, а, даже игнорируя её, она влияла на меня. Возможно, конечно, это чувство дискомфорта вызывало несварение желудка, мешающееся с вечной осенью в душе, но факт того, что мне противен Большой Город, был очевиден. Одного взгляда на улицу мне хватало, чтобы скривить лицо.
Однако я любил гулять. Добравшись до протекающего через Большой Город канала, я выбрал самое сухое, как мне показалось, место на скамье, под посеревшей от витающей в воздухе гари берёзкой, уставившись на противоположный берег.
Такой вид мне нравился намного больше. Мягко текущая неизвестно куда вода, отражающая серое-серое небо грусти и печали. В тёмных тонах молчали деревья, ждущие, пока с ними вновь не заговорят светлые