ючениям, пару шаловливых рук, что не давали ему сидеть без дела, и голову с парой зорких глаз и парой оттопыренных ушей. Одно плохо – не было у него родителей. Бабушка да дедушка стали его семьей, да еще вол, на котором пахали они свое поле, да пес, что сторожил урожай от диких зверей на том поле, да кот, что стерег зерно от мышей в амбаре. Мальчик рос, кот мурлыкал ему на ухо сказки, пес ходил с ним на охоту, вол позволял ему запрягать себя в телегу, дед учил его премудростям жизни, а бабушка попросту баловала своего внучка. Да только жизнь так устроена, что младость взрослеет, а взрослость стареет.
Стара стала бабушка и из дому уже не выходила. Состарился и дед, и в поле был он обузой, а не пахарем, да и вол моложе не стал, еле ноги передвигал. Пес все больше спал, кот мышей ловить перестал. А как минуло мальчику пятнадцать лет, умерла бабушка, умер и дед.
Похоронил тогда он своих стариков, достал из сундука дорожную сумку, сложил в нее свои пожитки да краюху хлеба, посадил за пазуху кота, взял на руки пса, и взгромоздились они на спину старого вола. Оглянулся мальчик в последний раз на отчий дом, на голое поле и пустой амбар и пришпорил вола: отправились они куда глаза глядят. Едва солнце спряталось за горы-великаны, вол остановился и лег в густую траву, а поутру уже не встал с нее: слишком стар был вол. Отправился мальчик дальше пешком. Хлеб съеден, кот за пазухой, пес плетется рядом. Прошли они еще один день и остановились на ночь у подножья горы. Уснули. А утром мальчику пришлось хоронить верного пса: не проснулся пес, умер во сне. Остался у мальчика только его кот, и тот еле дышит, того и гляди помрет. Перелез мальчик через гору, а на пути его – лес. Решил он заночевать на опушке леса, а уж утром двинуться дальше. Проснулся с первыми лучами солнца, а кот – единственный его попутчик – умер: и его нагнала смерть. «Что ж! – подумал мальчик. – Больше мне и терять-то некого. Отца с матерью я и не помню, дед с бабушкой покоятся в сырой земле подле опустевшего дома, вол сложил свою голову в зеленых лугах, пес схоронен у подножья горы, а теперь я и кота зарыл на опушке леса. Пойду в лес, и будь что будет. Если суждено мне сгинуть в этой чаще, плакать по мне некому». Зашел он в лес и сразу понял, что лес-то непростой: ни птиц, ни зверей в нем не видно, и деревья стоят, словно мертвые: ни один листик на них не шевелится, даже ветерок в том лесу не пролетает…. Колдовской лес, непростой. Идет-идет он вглубь леса, а лес все гуще да все страшнее, корягами его за ноги цепляет, сучьями одежду рвет, ветками по лицу хлещет. Куда идти дальше – неведомо. «Вот и пришел мой смертный час, – подумал мальчик. – Сгину я в этом заколдованном лесу». И только он так подумал, слышит, кто-то тоненько запел, а голос такой нежный да ласковый, что так и манит к себе. Прислушался мальчик да и пошел на этот голос. Долго он сквозь чащу пробирался, а голос все ближе и ближе. «Только бы песня не закончилась, – думает мальчик, – только бы голос не замолк». Выбился он из сил, присел, вдруг видит – деревья расступились и открыли ему поляну, а на поляне дуб растет. Дуб вековой, десять обхватов толщиной, ветвей миллион, небо заслоняет он. Собрался путник с силами и вышел на поляну, подошел вплотную к дубу и видит, что высоко-высоко в кроне среди листвы сидит прекрасная девушка. Глаза ее, словно небо, голубы; губы алы, как заря; а волосы чернее ночи и переливаются, словно в косы заплели россыпи звезд. Сидит она в ветвях и поет свою грустную песню.
«Кто ты?» – крикнул ей мальчик. Девушка испугалась и, вздрогнув, замолкла. Увидела она незваного гостя и зашептала ему: «Беги, беги, храбрый юноша, спасайся: все равно ты мне не поможешь, а только сам пропадешь». «Постой, красавица, кто же ты и кого мне бояться в этом пустом лесу? Тут ведь ни птички, ни мышонка нет, не то, что диких зверей». «Беги-беги той же дорогой, что и пришел сюда. Сейчас явится страшный тролль и убьет тебя. Он украл меня у отца моего – короля – и теперь требует, чтобы я вышла за него замуж». «Где же это видано, чтобы тролли людей воровали?» – возмутился мальчик. По правде говоря, он был так сражен красотой прекрасной девицы, что явись сюда тотчас не один тролль, а целая тыща, да ведьм пару дюжен, да чертей тмища, кикимор сотня и злых духов мильон, от дуба бежать не подумал бы он. «Я спасу тебя, красавица», – выкрикнул он и в ту же минуту провалился под землю. У самых корней дерева злой тролль устроил ловушку, и теперь храбрый мальчик сидел в волчьей яме и ждал своей участи.
Вскоре появился и сам тролль. Он ликовал, его мерзкий нос так и шмыгал от удовольствия, а кривые зубы щелкали в предвкушении трапезы.
– Ну, боишься ли ты смерти, юноша? – прошипел тролль.
– С чего это мне ее бояться: она приходит ко мне каждую ночь и забирает тех, кто оказывается рядом со мной. Я рад, что в этот раз этим «счастливчиком» будешь ты.
Тролль на мгновение опешил:
– О, а ты – весельчак и, наверное, смельчак, да только это тебя не спасет: тот, кто попался, мне в суп попадет.
– Я вижу, и ты пошутить не прочь. Может быть, хочешь шутя мне помочь? – отвечал ему из ямы пленник.
Тролль обомлел от такой наглости:
– Чего же ты просишь? Наглец!
Пленник ответил:
– Мне нужно немного: девицу с дуба да деньжат на дорогу.
От злости у тролля сперло дыханье:
– Что