они недолго погуляли, потом посидели в кафе. Все в этот раз происходило как-то не так, поспешнее, чем надо, и от этого Антон, как ни старался быть спокойным, чувствовал усиливающееся раздражение. Похоже было, что Юля куда-то торопится, но не хочет об этом говорить. Еще не прошло обещанных полутора часов, когда она, уже не в первый раз украдкой взглянув на запястье, посмотрела на него и сказала слегка извиняющимся голосом:
– Мне уже пора. Жаль, что сегодня так ненадолго получилось. Может, как-нибудь в другой раз…
– Да, наверное, – через силу произнес Антон. – Давай я тебя хоть до метро провожу.
Они молча дошли до метро. Антон держал Юлю под руку, и когда в толпе их прижимало друг к другу, он несколько раз тыльной стороной ладони касался сквозь одежду ее груди. Эти прикосновения были ему приятны, но одновременно вызывали досаду и словно бы стыд, потому что он делал украдкой – так, что она не чувствовала или не придавала значения (или вообще воображал, что делал) – то, что она бы ему не позволила сделать в открытую. Нет, так больше было нельзя, невозможно…
Они спустились вниз и подошли к платформе. Фары подходящего поезда уже виднелись в глубине тоннеля.
– Ладно, я поеду, – сказала Юля тем же своим спокойным тоном. – Ты звони как-нибудь вечером…
Досада, копившаяся в Антоне столько месяцев, вдруг прорвалась:
– А может, не стоит? – сказал он каким-то неприятным, скрипучим, самого себя удивившим голосом. – Какой смысл, если опять будет… как сейчас? – он сразу понял, что это прозвучало глупо. Глупо и обиженно-агрессивно. Но он не мог бы сейчас сказать по-другому. Подходящих, правильных слов почему-то не было.
Юля молчала, все так же спокойно и немного сочувственно глядя на него. Опять вместо того, чтобы ответить, она уклонилась. Тут было то же самое, что с другими неприятными вопросами.
– Ну… как хочешь, – наконец произнесла она, словно бы речь шла о чем-то малозначительном. И опять замолчала.
Антон тоже молчал, не зная, что еще сказать. Он просто смотрел на нее. Не мог отвести взгляда от ее длинных золотых волос, от прозрачных глаз… Он понял, что они прощаются навсегда. Как глупо. Снежная Королева, подумал он. Что-то она сделала с моим сердцем. Юля тоже, кажется, взгляднула на на него чуть внимательнее, чем раньше, но длилось это лишь секунду. Подъехал поезд, двери открылись и закрылись, поезд завыл, словно снежная буря, уносящая повелительницу северного царства… все.
***
Оказалось, не все. Месяца через три Антон не выдержал и позвонил снова. Он совершенно не мог вспомнить, о чем и как они тогда говорили. Похоже, она была рада. Или, скорее, не придала ни расставанию, ни возвращению такого значения, какое придавал им он. А дальше было почти так же, как раньше. Может быть, Юля стала к нему чуть внимательнее… чуть нежнее стала с ним разговаривать. И все.
От этого повторяющегося битья о бетонную стену Антон скоро опять впал в отчаяние. И от